Название: Игра в догонялки
Автор: Paume
Бета: Мэй_Чен
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Оливия/Майлз, семейство Армстронг, новые персонажи.
Жанр: гет, драма
Размер: макси
Дисклеймер: Хирому Аракава
Статус: в процессе написания
Саммари: Генерал Оливия Армстронг решительна и добивается всех поставленных целей. Но как она себя поведет, если в ответ на приглашение поужинать получит отказ только на том основании, что она - женщина?
Комментарий: Задумывался сюжет как стеб на пару-тройку глав. Получилась драма с кучей новых персонажей, умеренной жестокостью, интригой и совсем не смешной любовью.
Глава первая. ПобегГлава первая. Побег
1.
В этот день у генерала Оливии Армстронг было очень много дел. Они аккуратным списком лежали в ее памяти и требовали своего выполнения исключительно по порядку. Чем она и занималась с самого утра – работала и с удовлетворением по одному их вычеркивала. К обеду список сократился ровно вполовину, и Оливия наконец-то добралась до самого ожидаемого события дня.
Трофей из Драхмы.
Оба слова наполняли ее волнением, и она двигалась по коридору легко, практически не касаясь пола неизменной тяжелой шпагой, предвкушая, что именно ждет ее в лаборатории первого блока Бриггса, и не оглядываясь на свою свиту – майор Майлз и главный инженер Виер прилагали все возможные усилия, чтобы от нее не отстать.
При ее появлении в лаборатории тут же смолк всякий гомон, подчиненные повскакивали с мест, вытягиваясь в приветствии смирно. Она, не останавливаясь ни на секунду, голодным взглядом нашла сокровенный ящик и, оказавшись с ним рядом, скомандовала:
– Открывайте!
Тут же четыре руки схватились за ящик, где-то даже залихватски и с позерством перед начальством сломали замок, откинули крышку – Оливия пропустила вдох…
Ох, это просто мечта!
Она ждала ее целую неделю – свою последнюю драхмийскую игрушку. Не очередную, как всего полгода назад, а последнюю. Осознание того, что через месяц-другой она навсегда покинет Бриггс, пронизывало ее ожидание ярким, как в детстве, нетерпением. И разведчики, которые приволокли пред ее светлые очи это чудо, как в детстве, ассоциировались со сказочными волшебниками. Они находили ей механические новинки со всего света, балуя, словно королеву.
Это было чем-то особенным. В ящике, в нескольких секциях, расположились новенькие винтовки – длинные, узкие… Оливия подхватила одну и ахнула – легкие! Отточенным движением она щелкнула затвором, проверяя заряд, крутанула винтовку – рукоять удобно улеглась в ладони.
– Отлично! Мишень!
Ее ждали давно и подготовили все заранее. Возле дальней стенки уже была расположена круглая мишень, а теперь присутствующие только рассыпались надвое, освобождая коридор между генералом и ее целью.
Было несказанным удовольствием одной рукой подхватывать такое легкое оружие. Практически не целясь, Оливия нажала на курок. Громкость выстрела была именно такой, как ей и рассказывали – сухой щелчок, отдача довольно ощутимая для столь изящной винтовки, ну и конечно, рваная дырка в черном круге мишени белела именно там, где Оливия и ожидала.
– Отлично! – опять повторила она, не скрывая радости.
Ее хорошее настроение цепочкой передалось вокруг, солдаты заулыбались, расслабились, заговорили.
Оливия же крутанулась на месте и кинула винтовку в дрожащие от жадности руки своего главного инженера:
– Виер, два образца можете забирать с собой! Разберите их по винтику, через неделю придете с результатами.
Виер засиял от счастья. Не было никаких сомнений, что очень скоро у аместрийской армии появится точно такая же разработка.
Легкие и бесшумные винтовки, – подумала Оливия и уже через минуту начала привычно прикидывать, кому их можно доверить и в какой ситуации они окажутся просто незаменимы. Тут же резко оборвала свои мысли, потому что «не вовремя», и вновь занялась текучкой.
– Ящик отправьте во второй отсек, под замок, – приказала она старшему группы.
Ящик тут же подхватили и понесли из лаборатории, с рвением исполняя приказ, в который раз подтверждая истину о том, что быстрее и беспрекословнее всех Бриггс слушается генерала Армстронг. Оливия усмехнулась и нечаянно уловила ответную иронию в уголках рта своего бессменного адъютанта. От одного только намека на майлзову улыбку у Оливии в груди кувыркнулось сердце. Она с досадой отвернулась и начала раздавать поощрительные распоряжения оставшимся в лаборатории не менее исполнительным подчиненным.
После вычеркнула из списка дел драхмийские трофеи и, пока не начался обед, отправилась выполнять следующее.
…Раньше с ней такого никогда не было. Раньше – это до переворота. То ли она сама была напряжена до предела, а победа над Бредли и компанией развернула ее, как пружину. То ли это Майлз – вдруг увидел впереди какое-то будущее для Ишвара и ишваритов, а потому расслабился и стал чаще улыбаться. А может, рождение племянницы так повлияло на Оливию, что она начала задумываться о семейной жизни (о боже, семья – какой кошмар!) В любом случае однажды Оливия по старинке взглянула на своего адъютанта и обомлела, потому что увидела мужчину. Это знание не то чтобы выбило ее из колеи – все-таки ей по возрасту уже не подходила роль влюбленной дурочки, но тем не менее мысли, которые приходили в голову невпопад или сердце, когда заходилось от совершенно невинных взглядов, несколько нервировали. С этим что-то надо было делать. Поэтому разговор с Майлзом Оливия тоже поставила в список своих дел. Правда, в самый конец. Потому что… Потому что в конец!
Остальные дела Оливии можно было охарактеризовать одним словосочетанием – заметание следов. Она очень тщательно готовилась к переезду в столицу. Через пару недель Бриггс ждал комиссию, которая придерется к каждому коридору, кладовой и электрощитку в крепости, а также не пропустит ни одной закорючки в документах. Поэтому было очень важно преподнести ей все секреты Бриггса таким образом, чтобы секреты не превратились случайно в измену. Все должно быть строго дозировано и по порядку.
«Я справлюсь»,– уверенно сказала себе Оливия. Она покосилась на идущего рядом Майлза. «Вместе с ним точно справлюсь.» Они вдвоем вот уже который день нещадно проводили ревизию в крепости, поднимая на уши все службы. Каждый из персонала крепости, начиная с проштрафившегося рядового и заканчивая майором и полковником, ходил перед ними по струнке и мчался выполнять любое их повеление, а когда Оливия и ее адъютант отправлялись дальше, им вслед подглядывали печальными глазами. Заканчивалась эпоха Армстронг в Бриггсе. Майор Майлз получил назначение в Ишвар. Кого подкинет на их место столица, никто не знал.
На сегодняшний день Оливия откровенно призналась самой себе, что ей очень жаль покидать крепость. Она действительно прикипела к Бриггсу. Когда-то давно она очень быстро смирилась с холодом и снегом, почувствовала себя частью зимы. Недаром же ее прозвали Снежной королевой!
И ей было очень-очень неприятно думать, что с Майлзом она расстается точно так же – насовсем. Он серьезно собирался домой, восстанавливать Ишвар, и его решимости можно было только позавидовать.
Собственно, ишвариты как раз были следующим запланированным делом Оливии.
После лаборатории она, не останавливаясь, шагала в жилой корпус, мысленно издевалась над своими попытками рефлексировать и думала о политике Аместрис в отношении ишваритов.
На этой неделе в Бриггс распределили три дюжины красноглазых мальчишек. Не сиделось им дома – злилась Оливия. Зато Майлз был счастлив – по его мнению, ишвариты в армии означали перемены к лучшему. Оливия была несогласна – слишком рано проявились эти перемены, еще и трех месяцев не прошло. В общем, генерал Армстронг приравнивала появление в Бриггсе новобранцев из Ишвара к провокации – то ли против нее самой, то ли против ишваритов. Ее не покидало стойкое чувство, что в Бриггс, как нарочно, прислали пополнение именно в таком количестве, словно подталкивали руководство крепости к созданию подразделения из бывших изгнанников. Пока Оливия молчала, но медлить уже было нельзя, тем более, Майлз радостно ухватился за возможность создания в Бриггсе ишварского отряда.
И с этим нужно было что-то делать.
Перешагивая порог казармы, Оливия уже приблизительно знала, что скажет.
Она внутренне поморщилась, когда незанятые еще нигде мальчишки резво повскакивали, невпопад стуча каблуками. Боже, с ними нужно еще возиться и возиться.
Приставленный к новобранцам сержант подбежал спустя пару секунд, вытянулся перед ней, отрапортовал. Оливия равнодушно прослушала его официоз и приказала:
– Майор Майлз, напишите распоряжение о распределении всех здесь присутствующих по двое в каждое из действующих подразделений. С завтрашнего дня. Это помещение освобождайте.
Она не стала дожидаться, когда ишвариты поймут, что отдельным отрядом им не быть, быстро выскочила в коридор и пошагала дальше. Она не оглянулась на Майлза, зная, что ему тоже не понравилось ее решение. Она не хотела, чтобы он ей возражал.
Майлз молчал ровно до того момента, когда они оказались в служебном коридоре, рядом с оружейными отсеками, где народ не шлялся как попало.
– Генерал Армстронг, разрешите…
Она не дала ему закончить, круто развернулась к нему лицом и сказала:
– Майлз, ты мне нравишься, давай поужинаем вместе?
Смотреть, как он давится воздухом, было даже познавательно. Она терпеливо ждала, пока он наконец-то произнесет ответ:
– Это способ заткнуть мне рот?
Словно не понимая, Оливия непринужденно сказала:
– Ужин? Или то, что ты мне нравишься?
На слове «нравишься» майор Майлз начал краснеть. Боже, это оказалось так мило! Оливия едва сдержала изумленную улыбку.
– Я хотел обсудить ваше последнее распоряжение, генерал Армстронг!
– Я думаю, что можно поужинать в моей комнате. Сегодня вечером, например. Или ты предлагаешь съездить для этого в город?
А вот теперь Майлз рассердился. Не будь он в очках, уже испепелил бы ее взглядом.
– Я думаю, – процедил он, – ужин с вами не может обсуждаться, мадам. Несмотря на то, что я вам нравлюсь – вы не нравитесь мне.
– Даже так? – почти пропела она, едва удержав свой собственный гнев после таких несправедливых слов. Да она всем в Бриггсе нравится!
– Именно так, – подтвердил Майлз.
– И что же вам так не по вкусу, майор?
Ее глаза предупреждающе полыхнули, но Майлз не остановился.
– То, что вы женщина.
Пощечина не была бы больней.
А Майлз плавно наклонился к ней и, понизив голос, продолжил:
– Мне нравятся мужчины, мадам.
Ее ответ даже для нее самой прозвучал грубо:
– Что, у нас дырок слишком много?
Он дохнул ей в волосы тихо-тихо, и вначале она не поняла, что он сказал:
– Нет, мадам, просто я предпочитаю быть снизу.
Он стоял рядом с ней близко-близко, в тишине она услышала его дыхание. И медленно подняла голову, заглядывая ему в лицо. Наверное, что-то жуткое было в ее глазах – он отшатнулся от нее, как-то нелепо взмахнув рукой, словно пытаясь закрыться. Шпага уже легла в ее руку, ножны упали под ноги Майлзу, эхо загрохотало по железному коридору. Майлз споткнулся, не удержался на ногах, неловко свалился на пол. Очки покосились, и Оливия увидела его взгляд, полный паники. Он попытался отползти от нее. И замер, когда она приставила к его горлу кончик шпаги.
«Похоже, я совсем слетела с катушек», – холодно подумала Оливия.
Майлз нервно сглотнул, его кадык дернулся в самой непосредственной близости от острия.
«Я его что, убью?» – отстраненно подумала Оливия и отвела шпагу в сторону.
– Убирайся, – прошипела она.
Майлз подхватился на ноги, поправил очки.
– Генерал…
– Пошел вон!!! – заорала она.
Он убегал от нее – спотыкаясь, пригнувшись, – как перепуганный заяц.
Оливия смотрела ему вслед, пока он не исчез за поворотом.
Она тяжело дышала, шпага оттягивала ей руку, коридор был уже пуст. Нашептанные слова все еще отдавались у нее в голове. Предпочитает быть снизу? Снизу?
Оливия сделала несколько шагов вперед, наклонилась, подняла ножны и вложила в них шпагу. И только тогда ее скрутило. Она оперлась на рукоять, почувствовав, как задрожали колени, нагнулась вперед, волосы мягкой волной соскользнули со спины, пряча ее словно под покрывалом. Оливия глубоко вдохнула, а на выдохе поняла, что плачет. Слезы затапливали ее лицо, и она панически не знала, как их остановить.
Только бы никто не появился в этом проклятом коридоре!
2.
«Это побег», – нашептывал ей ее внутренний голос.
Да! Побег! – соглашалась она, лихорадочно собирая чемодан.
«Это поражение».
Да! Поражение!
Оливия заталкивала вещи без разбора, они все никак не помещались в один-единственный чемодан, и она понять не могла, что делает не так. У нее просто выключился весь мозг, она не могла сообразить, что происходит, и почему.
Я не могу здесь оставаться! – кричала она самой себе.
«Это трусость», – с торжеством обвинителя шептал голос.
Мне страшно, – признавалась она.
Я не вынесу его, я не смогу посмотреть на него.
…Я его убью, – мрачно пришла к выводу Оливия.
И села на кровать.
Мысли вроде бы перестали скакать и начали приходить в порядок.
Признаю, он имел право мне не симпатизировать.
И что – от одной этой мысли я опять хочу заплакать? Ну уж нет! Довольно! Тем более, что следующая еще неприятнее. Верно?
Человек, о котором я думала, как о паре самой себе, оказался геем.
Пассивным геем.
Итак, я успокоилась и произношу это еще раз. Гей. Ха! Ну и что? Что тут такого страшного-то?
«То, как он мне об этом сказал…»
Кулаки сжались непроизвольно.
Убью эту сволочь!
…Буду плакать по ночам…
Оливия поднялась, вытряхнула все вещи из чемодана и начала собирать их заново.
«Убегаешь?»
Убегаю. Признаю поражение и покидаю поле боя, как мерзкий дезертир.
У меня нет сил встречаться с Майлзом.
Мне нужно чуть-чуть времени.
Иначе я сорвусь.
Со всей дури она швырнула чемодан на кровать так, что тот кувыркнулся и из него высыпалась вся одежда.
Вот так вот сорвусь!
Оливия стояла над кроватью, уперев руки в бока, тяжело дыша, утихомиривая свой гнев.
Нет, ну каков мерзавец, а?!
Его не устраивает, что я женщина!
Я – ЖЕНЩИНА!
– Я женщина, – сказала она вслух, и собственный голос вдруг показался ей неестественно высоким и слабым.
А Майлз – мужчина. Тот мужчина, которого она, Оливия, сама, собственным мнением, собственными мыслями одарила своим доверием. Мужчина, который впервые за последний десяток лет заслужил от нее симпатию. Мужчина, рядом с которым она готова была почувствовать себя женщиной во всех смыслах.
…Больнее всего, когда ранят люди, которым веришь безоговорочно. Разве я могла предположить, что Майлз способен произнести что-то настолько обидное?
Оливия сражалась за право быть особенной женщиной с детства. Еще с тех времен, когда не хотела играть в куклы, когда настырно никого не слушалась и лезла на деревья и в болота, когда собирала жуков, от которых младшие сестры падали в обмороки, когда читала те книги, которые ей нравились и упорно писала тем почерком, каким хотела, вызывая слезы у учителей чистописания, когда училась математике, играя в шахматы, а женские штучки, вроде вышивания, вязания и макраме вызывали в ней яростное бешенство. В детстве она добилась своего – и это была ее первая победа.
В юности она своевольно пошла в военную академию, хотя ее отговаривали всеми силами – известно, что женщины редко достигали даже майорского звания, но ее это не остановило. Она сделала так, как считала нужным. И не пожалела. Ее шпыняли, не признавая в ней ничего достойного только по той причине, что она – женщина. Подруга из академии кляла на чем свет стоит свой пол и то, что не уродилась мужчиной. Оливии такая мысль ни разу даже в голову не пришла. Она гордилась тем, что была женщиной. Она гордилась, что была женщиной именно такой – упрямой, въедливой, злой. Она знала заранее, что у нее все получится. А то, что ее вышестоящие чины гнобят, так это проходяще.
Даже Бриггс был испытанием на прочность – и она выдержала все испытания. Она пронесла себя через столько жестоких лет, через войну и смерть. Добилась уважения, без которого уже никто не произносил ее имя. Добилась верности и даже любви подчиненных.
И как же так получилось, что Майлз, именно Майлз!..
Умом Оливия понимала, что Майлз был сердит, что его слова, пожалуй, оказались такими горькими только потому, что сказаны были не в том месте и не в то время. Она вполне отдавала себе отчет, что сама загнала себя в ловушку, испытав к нему теплые чувства и разрешив себе поверить, что он может ответить ей взаимностью. Только это ничего не меняло – ей было больно.
«Мне не нравится то, что вы женщина».
«Мне нравится быть снизу».
Слова не шли из головы – сказанные таким знакомым голосом, человеком, от которого она никогда не ждала удара в спину. Наоборот, она доверяла ему, была уверена, что он сделает все возможное для ее защиты.
Это походило на предательство с его стороны – причинить ей такую боль, так ее унизить.
И больше всего на свете Оливии хотелось сейчас фурией промчаться по Бриггсу, найти Майлза и порубить на кусочки.
Поэтому она молча, стиснув зубы, собрала чемодан, оставила его возле двери и вышла из спальни в свой кабинет, а потом и в приемную. Ее умница секретарь, лейтенант Брант, как всегда, был на месте. Он подхватился из-за стола:
– Генерал Армстронг, у меня два документа на подпись.
Она молча протянула руку, он вложил ей бумаги. Она быстро их просмотрела, положила на стол, взяла предложенную ручку и широким росчерком поставила две подписи.
И только потом стала отдавать распоряжения:
– Лейтенант Брант, немедленно найдите майора Майлза и отправьте его под арест на четыре часа. Оформите документы, согласно которым на время моего отсутствия майор Майлз становится исполняющим обязанности коменданта Бриггса. Предупредите гаражное отделение, пусть прямо сейчас готовят машину. Я отправляюсь в Норд-Сити. Мои вещи в спальне, один чемодан возле двери. И еще несколько вопросов мне нужно обсудить с вами во время пути, поэтому не задерживайтесь. Бумаги по поводу майора Майлза принесете мне на подпись в гараж.
Она вышла, гордо вскинув голову, с неизменной шпагой в руке, спиной ощущая рвение, с которым Брант принялся выполнять все ее указания.
Весьма расторопный лейтенант Брант вот уже год занимал должность ее секретаря и был просто удачей для Бриггса. И вообще, все вокруг, весь гарнизон, как казалось Оливии, был на своем месте. Практически все попали на север в связи с какой-либо немилостью, иногда карой и понижением в должности. И все равно оказались нужными винтиками, очень правильными винтиками, словно созданными исключительно для крепости. «Мне кажется, я точно такая же, – думала Оливия, шагая в гараж. – Я точно такой же винтик Бриггса, я неотъемлемая его часть, я собрала их всех в единое целое, это моя заслуга. Боже, сохрани мою крепость в мое отсутствие…»
В гараже ее уже ждали. Водитель, сержант Ллойд, укладывал в багажник ее чемодан. Это был старый вояка, незаметный в своей необходимости настолько, что выслужился только до сержанта. Был он не честолюбив и потому нисколько по этому поводу не переживал. С ним было очень легко иметь дело, и Оливия даже обрадовалась, что именно он повезет ее в город.
Ллойд открыл перед ней дверцу, и она, не торопясь, забралась в салон. Спустя пару минут к ней присоединился запыхавшийся Брант, с папкой в руках. Он шумно плюхнулся на сиденье и сообщил:
– Все исполнено, генерал!
Ллойд сел за руль, и они поехали.
В машине было тепло, за окном бушевала метель.
Оливия перебирала текущие документы, расписывалась там, где было необходимо, и как бы невзначай спросила:
– Что майор Майлз?
– В порядке, – отозвался Брант, – не сопротивлялся, был у себя, гм… собирал вещи.
Она хмыкнула даже с некоторым торжеством – ага, я оказалась первая!
– Я ознакомил его с вашими распоряжениями, генерал, – продолжал Брант, – и он добровольно прошел со мной на гауптвахту.
– Очень хорошо, – она передала папку назад Бранту, – теперь запишите еще распоряжения для майора Майлза, передадите их ему, когда вернетесь назад, лейтенант.
И она начала диктовать. Брант проворно конспектировал. По мере того, как она выкладывала задачи коменданта Бриггса на две следующие недели, Брант начинал понимать, что генерал Армстронг покидает крепость на весьма длительный срок. Оливию развеселило, что она услышала вопрос даже в его озадаченном сопении. Ничего, пусть юноша поломает голову над причинами ее поступка.
А вот нечаянно замеченный взгляд Ллойда в зеркале заднего вида ее задел. Похоже, для старшего поколения ее сердечные дела оказались прозрачными, как истина. Всколыхнувшаяся гордыня заставила ее резко высказаться:
– Не пяльтесь на меня, сержант Ллойд! Следите за дорогой!
– Да, мэм!
Он больше на нее не смотрел, но она не могла отделаться от ощущения, что он ее жалеет. Всю дорогу до Норд-Сити она диктовала Бранту и взглядом сверлила седой затылок Ллойда.
Когда она садилась в поезд, Брант, все еще не понявший причину ее столько внезапного отъезда, как-то неуверенно отдал ей честь, а сержант Ллойд, глядя ей прямо в глаза, покачал головой.
3.
В купе Оливия была одна. Уже очень давно она не отправлялась в поездку в одиночестве. Хотя бы секретарь всегда ее сопровождал. Или адъютант… Майлз.
Как она ни старалась, мысли упрямо поворачивали в одну сторону.
Майлз.
Она без устали прокручивала в голове их последний даже не диалог, а перепалку. И не могла себе простить такую беспечную откровенность.
В какой-то момент, под успокаивающий стук колес, под неспешное покачивание вагона, она вдруг ярко осознала, как ее предложение могло выглядеть со стороны самого Майлза. То, что она в нежелании говорить на интересующую его тему, могла перевести разговор куда угодно, не удивлял уже давно. А вот то, что она, вышестоящий офицер, стала предлагать свидание в интимной обстановке подчиненному, недовольному ее решением, смахивало, мягко говоря… Да мягко об этом и не скажешь!
Ровно пятнадцать лет назад, милая юная Оливия, только-только получившая лейтенантские нашивки, была распределена в штаб-квартиру Централа, в подчинение к самому полковнику… как там его… «Правильно, – злорадно сказала себе она, – нечего помнить имена всякой мрази!»
Полковник был высок, статен и неимоверно слащав, как перезрелый персик. Он ненатурально улыбался, едва только завидев Оливию. Нагружая ее бумажной работой, он старался словно бы ненароком дотронуться до ее рук. Он был услужлив перед ней, как перед женщиной, до тошноты. И однажды поставил в известность о совместном ужине, намекая, что это обычное дело – ужин начальника и подчиненной, нет смысла его избегать, а тем более говорить «не хочу!» И Оливия, растерявшись впервые в жизни, приняла приглашение, надела легкое нежное платьице, в ресторане выпила шампанского, и уже в машине по дороге в какой-то дешевый отель приложила полковника о свой кулак, сломав ему нос и вывихнув руку.
Из штаба она вылетела, как пробка. Ни капельки не сожалея, довольная собой до предела, она отправилась на границу с Кретой. Спокойная бумажная волокита для нее кончилась, а в обстановке постоянной опасности она ощущала себя на порядок спокойнее и увереннее. С тех пор она мало смотрела на мужчин, тем более на военных, тем более на вышестоящих.
А теперь сама очутилась на месте того самого полковника.
Мрази.
…В сотне километров от Бриггса у Оливии появилось страстное желание развернуть поезд и отправиться объясняться с Майлзом. Не будь обида на самого Майлза еще сильнее, Оливия так бы и сделала. А так – она продолжала ехать домой, сохраняя видимость спокойствия и благополучия.
Централ встретил ее шумом и толпой.
Оливия родилась в этом городе, она прожила в нем первые двадцать лет жизни, но каждый раз, возвращаясь, ей приходилось вспоминать, каким неприятно многолюдным он был. Словно, покидая его, она покидала и все воспоминания о нем – настолько она не любила столицу, и настолько обожала Бриггс.
Она с каменной физиономией дождалась носильщика, дошла до такси и назвала адрес дома семьи Армстронг. С каждым годом город пополнялся не одной тысячей обитателей, и добираться домой приходилось все дольше и дольше. Она смотрела в окно и признавалась самой себе, что не просто не любит этот город – она ненавидит его. И где-то на периферии мелькала мысль о том, что и над этим городом можно стать хозяйкой, привести его в порядок согласно собственных представлений. Для этого только надо… Ладно, пока стоит не загадывать о будущем, а спокойно приехать домой.
На пороге ее встретил Алекс. Как назло!
– Сестренка, ты все-таки приехала на мамин день рождения!
Опа! А про юбилей Оливия и забыла. Запутавшись в собственных чувствах, она совершенно не отдавал себе отчет, по какой причине ее гнало не просто куда-нибудь подальше от Бриггса, а именно сюда.
– Я думал, ты не приедешь! А почему ты одна?
Вот оно, отсутствие чувства такта, передающееся из поколения в поколение в семействе Армстронг!
– Не твое дело! – вместо приветствия едко отозвалась она.
Алекс, как обычно, и бровью не повел на ее грубость. Он пропустил ее в дом, забрал чемодан и отдал его тут же проявившимся слугам, помог ей раздеться. К шпаге, наученный горьким опытом, он даже рук не протянул. Зато совершенно по-детски спросил:
– А какой подарок ты маме привезла?
Она зло зыркнула на брата:
– Я сама ей подарок!
Он промолчал. С досадой Оливия подумала, что у брата хватит проницательности понять, что она приехала без подарка, потому что попросту забыла про праздник.
– Оливия Армстронг, это ты? – сочный мамин голос, донесшийся из глубины комнат, вселил в Оливию улыбку.
– Да, мама! – крикнула она в ответ.
– Оставь свое жуткое оружие в коридоре и иди сюда!
Оливия безропотно вручила шпагу Алексу.
А мама дословно повторила своего сына:
– Что ты мне привезла в подарок?
Алекс хмыкнул за спиной шагающей в комнаты Оливии, направляя свою завуалированную иронию на мать, и – редкий случай! – его сестра была с ним полностью согласна.
Автор: Paume
Бета: Мэй_Чен
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Оливия/Майлз, семейство Армстронг, новые персонажи.
Жанр: гет, драма
Размер: макси
Дисклеймер: Хирому Аракава
Статус: в процессе написания
Саммари: Генерал Оливия Армстронг решительна и добивается всех поставленных целей. Но как она себя поведет, если в ответ на приглашение поужинать получит отказ только на том основании, что она - женщина?
Комментарий: Задумывался сюжет как стеб на пару-тройку глав. Получилась драма с кучей новых персонажей, умеренной жестокостью, интригой и совсем не смешной любовью.
Глава первая. ПобегГлава первая. Побег
1.
В этот день у генерала Оливии Армстронг было очень много дел. Они аккуратным списком лежали в ее памяти и требовали своего выполнения исключительно по порядку. Чем она и занималась с самого утра – работала и с удовлетворением по одному их вычеркивала. К обеду список сократился ровно вполовину, и Оливия наконец-то добралась до самого ожидаемого события дня.
Трофей из Драхмы.
Оба слова наполняли ее волнением, и она двигалась по коридору легко, практически не касаясь пола неизменной тяжелой шпагой, предвкушая, что именно ждет ее в лаборатории первого блока Бриггса, и не оглядываясь на свою свиту – майор Майлз и главный инженер Виер прилагали все возможные усилия, чтобы от нее не отстать.
При ее появлении в лаборатории тут же смолк всякий гомон, подчиненные повскакивали с мест, вытягиваясь в приветствии смирно. Она, не останавливаясь ни на секунду, голодным взглядом нашла сокровенный ящик и, оказавшись с ним рядом, скомандовала:
– Открывайте!
Тут же четыре руки схватились за ящик, где-то даже залихватски и с позерством перед начальством сломали замок, откинули крышку – Оливия пропустила вдох…
Ох, это просто мечта!
Она ждала ее целую неделю – свою последнюю драхмийскую игрушку. Не очередную, как всего полгода назад, а последнюю. Осознание того, что через месяц-другой она навсегда покинет Бриггс, пронизывало ее ожидание ярким, как в детстве, нетерпением. И разведчики, которые приволокли пред ее светлые очи это чудо, как в детстве, ассоциировались со сказочными волшебниками. Они находили ей механические новинки со всего света, балуя, словно королеву.
Это было чем-то особенным. В ящике, в нескольких секциях, расположились новенькие винтовки – длинные, узкие… Оливия подхватила одну и ахнула – легкие! Отточенным движением она щелкнула затвором, проверяя заряд, крутанула винтовку – рукоять удобно улеглась в ладони.
– Отлично! Мишень!
Ее ждали давно и подготовили все заранее. Возле дальней стенки уже была расположена круглая мишень, а теперь присутствующие только рассыпались надвое, освобождая коридор между генералом и ее целью.
Было несказанным удовольствием одной рукой подхватывать такое легкое оружие. Практически не целясь, Оливия нажала на курок. Громкость выстрела была именно такой, как ей и рассказывали – сухой щелчок, отдача довольно ощутимая для столь изящной винтовки, ну и конечно, рваная дырка в черном круге мишени белела именно там, где Оливия и ожидала.
– Отлично! – опять повторила она, не скрывая радости.
Ее хорошее настроение цепочкой передалось вокруг, солдаты заулыбались, расслабились, заговорили.
Оливия же крутанулась на месте и кинула винтовку в дрожащие от жадности руки своего главного инженера:
– Виер, два образца можете забирать с собой! Разберите их по винтику, через неделю придете с результатами.
Виер засиял от счастья. Не было никаких сомнений, что очень скоро у аместрийской армии появится точно такая же разработка.
Легкие и бесшумные винтовки, – подумала Оливия и уже через минуту начала привычно прикидывать, кому их можно доверить и в какой ситуации они окажутся просто незаменимы. Тут же резко оборвала свои мысли, потому что «не вовремя», и вновь занялась текучкой.
– Ящик отправьте во второй отсек, под замок, – приказала она старшему группы.
Ящик тут же подхватили и понесли из лаборатории, с рвением исполняя приказ, в который раз подтверждая истину о том, что быстрее и беспрекословнее всех Бриггс слушается генерала Армстронг. Оливия усмехнулась и нечаянно уловила ответную иронию в уголках рта своего бессменного адъютанта. От одного только намека на майлзову улыбку у Оливии в груди кувыркнулось сердце. Она с досадой отвернулась и начала раздавать поощрительные распоряжения оставшимся в лаборатории не менее исполнительным подчиненным.
После вычеркнула из списка дел драхмийские трофеи и, пока не начался обед, отправилась выполнять следующее.
…Раньше с ней такого никогда не было. Раньше – это до переворота. То ли она сама была напряжена до предела, а победа над Бредли и компанией развернула ее, как пружину. То ли это Майлз – вдруг увидел впереди какое-то будущее для Ишвара и ишваритов, а потому расслабился и стал чаще улыбаться. А может, рождение племянницы так повлияло на Оливию, что она начала задумываться о семейной жизни (о боже, семья – какой кошмар!) В любом случае однажды Оливия по старинке взглянула на своего адъютанта и обомлела, потому что увидела мужчину. Это знание не то чтобы выбило ее из колеи – все-таки ей по возрасту уже не подходила роль влюбленной дурочки, но тем не менее мысли, которые приходили в голову невпопад или сердце, когда заходилось от совершенно невинных взглядов, несколько нервировали. С этим что-то надо было делать. Поэтому разговор с Майлзом Оливия тоже поставила в список своих дел. Правда, в самый конец. Потому что… Потому что в конец!
Остальные дела Оливии можно было охарактеризовать одним словосочетанием – заметание следов. Она очень тщательно готовилась к переезду в столицу. Через пару недель Бриггс ждал комиссию, которая придерется к каждому коридору, кладовой и электрощитку в крепости, а также не пропустит ни одной закорючки в документах. Поэтому было очень важно преподнести ей все секреты Бриггса таким образом, чтобы секреты не превратились случайно в измену. Все должно быть строго дозировано и по порядку.
«Я справлюсь»,– уверенно сказала себе Оливия. Она покосилась на идущего рядом Майлза. «Вместе с ним точно справлюсь.» Они вдвоем вот уже который день нещадно проводили ревизию в крепости, поднимая на уши все службы. Каждый из персонала крепости, начиная с проштрафившегося рядового и заканчивая майором и полковником, ходил перед ними по струнке и мчался выполнять любое их повеление, а когда Оливия и ее адъютант отправлялись дальше, им вслед подглядывали печальными глазами. Заканчивалась эпоха Армстронг в Бриггсе. Майор Майлз получил назначение в Ишвар. Кого подкинет на их место столица, никто не знал.
На сегодняшний день Оливия откровенно призналась самой себе, что ей очень жаль покидать крепость. Она действительно прикипела к Бриггсу. Когда-то давно она очень быстро смирилась с холодом и снегом, почувствовала себя частью зимы. Недаром же ее прозвали Снежной королевой!
И ей было очень-очень неприятно думать, что с Майлзом она расстается точно так же – насовсем. Он серьезно собирался домой, восстанавливать Ишвар, и его решимости можно было только позавидовать.
Собственно, ишвариты как раз были следующим запланированным делом Оливии.
После лаборатории она, не останавливаясь, шагала в жилой корпус, мысленно издевалась над своими попытками рефлексировать и думала о политике Аместрис в отношении ишваритов.
На этой неделе в Бриггс распределили три дюжины красноглазых мальчишек. Не сиделось им дома – злилась Оливия. Зато Майлз был счастлив – по его мнению, ишвариты в армии означали перемены к лучшему. Оливия была несогласна – слишком рано проявились эти перемены, еще и трех месяцев не прошло. В общем, генерал Армстронг приравнивала появление в Бриггсе новобранцев из Ишвара к провокации – то ли против нее самой, то ли против ишваритов. Ее не покидало стойкое чувство, что в Бриггс, как нарочно, прислали пополнение именно в таком количестве, словно подталкивали руководство крепости к созданию подразделения из бывших изгнанников. Пока Оливия молчала, но медлить уже было нельзя, тем более, Майлз радостно ухватился за возможность создания в Бриггсе ишварского отряда.
И с этим нужно было что-то делать.
Перешагивая порог казармы, Оливия уже приблизительно знала, что скажет.
Она внутренне поморщилась, когда незанятые еще нигде мальчишки резво повскакивали, невпопад стуча каблуками. Боже, с ними нужно еще возиться и возиться.
Приставленный к новобранцам сержант подбежал спустя пару секунд, вытянулся перед ней, отрапортовал. Оливия равнодушно прослушала его официоз и приказала:
– Майор Майлз, напишите распоряжение о распределении всех здесь присутствующих по двое в каждое из действующих подразделений. С завтрашнего дня. Это помещение освобождайте.
Она не стала дожидаться, когда ишвариты поймут, что отдельным отрядом им не быть, быстро выскочила в коридор и пошагала дальше. Она не оглянулась на Майлза, зная, что ему тоже не понравилось ее решение. Она не хотела, чтобы он ей возражал.
Майлз молчал ровно до того момента, когда они оказались в служебном коридоре, рядом с оружейными отсеками, где народ не шлялся как попало.
– Генерал Армстронг, разрешите…
Она не дала ему закончить, круто развернулась к нему лицом и сказала:
– Майлз, ты мне нравишься, давай поужинаем вместе?
Смотреть, как он давится воздухом, было даже познавательно. Она терпеливо ждала, пока он наконец-то произнесет ответ:
– Это способ заткнуть мне рот?
Словно не понимая, Оливия непринужденно сказала:
– Ужин? Или то, что ты мне нравишься?
На слове «нравишься» майор Майлз начал краснеть. Боже, это оказалось так мило! Оливия едва сдержала изумленную улыбку.
– Я хотел обсудить ваше последнее распоряжение, генерал Армстронг!
– Я думаю, что можно поужинать в моей комнате. Сегодня вечером, например. Или ты предлагаешь съездить для этого в город?
А вот теперь Майлз рассердился. Не будь он в очках, уже испепелил бы ее взглядом.
– Я думаю, – процедил он, – ужин с вами не может обсуждаться, мадам. Несмотря на то, что я вам нравлюсь – вы не нравитесь мне.
– Даже так? – почти пропела она, едва удержав свой собственный гнев после таких несправедливых слов. Да она всем в Бриггсе нравится!
– Именно так, – подтвердил Майлз.
– И что же вам так не по вкусу, майор?
Ее глаза предупреждающе полыхнули, но Майлз не остановился.
– То, что вы женщина.
Пощечина не была бы больней.
А Майлз плавно наклонился к ней и, понизив голос, продолжил:
– Мне нравятся мужчины, мадам.
Ее ответ даже для нее самой прозвучал грубо:
– Что, у нас дырок слишком много?
Он дохнул ей в волосы тихо-тихо, и вначале она не поняла, что он сказал:
– Нет, мадам, просто я предпочитаю быть снизу.
Он стоял рядом с ней близко-близко, в тишине она услышала его дыхание. И медленно подняла голову, заглядывая ему в лицо. Наверное, что-то жуткое было в ее глазах – он отшатнулся от нее, как-то нелепо взмахнув рукой, словно пытаясь закрыться. Шпага уже легла в ее руку, ножны упали под ноги Майлзу, эхо загрохотало по железному коридору. Майлз споткнулся, не удержался на ногах, неловко свалился на пол. Очки покосились, и Оливия увидела его взгляд, полный паники. Он попытался отползти от нее. И замер, когда она приставила к его горлу кончик шпаги.
«Похоже, я совсем слетела с катушек», – холодно подумала Оливия.
Майлз нервно сглотнул, его кадык дернулся в самой непосредственной близости от острия.
«Я его что, убью?» – отстраненно подумала Оливия и отвела шпагу в сторону.
– Убирайся, – прошипела она.
Майлз подхватился на ноги, поправил очки.
– Генерал…
– Пошел вон!!! – заорала она.
Он убегал от нее – спотыкаясь, пригнувшись, – как перепуганный заяц.
Оливия смотрела ему вслед, пока он не исчез за поворотом.
Она тяжело дышала, шпага оттягивала ей руку, коридор был уже пуст. Нашептанные слова все еще отдавались у нее в голове. Предпочитает быть снизу? Снизу?
Оливия сделала несколько шагов вперед, наклонилась, подняла ножны и вложила в них шпагу. И только тогда ее скрутило. Она оперлась на рукоять, почувствовав, как задрожали колени, нагнулась вперед, волосы мягкой волной соскользнули со спины, пряча ее словно под покрывалом. Оливия глубоко вдохнула, а на выдохе поняла, что плачет. Слезы затапливали ее лицо, и она панически не знала, как их остановить.
Только бы никто не появился в этом проклятом коридоре!
2.
«Это побег», – нашептывал ей ее внутренний голос.
Да! Побег! – соглашалась она, лихорадочно собирая чемодан.
«Это поражение».
Да! Поражение!
Оливия заталкивала вещи без разбора, они все никак не помещались в один-единственный чемодан, и она понять не могла, что делает не так. У нее просто выключился весь мозг, она не могла сообразить, что происходит, и почему.
Я не могу здесь оставаться! – кричала она самой себе.
«Это трусость», – с торжеством обвинителя шептал голос.
Мне страшно, – признавалась она.
Я не вынесу его, я не смогу посмотреть на него.
…Я его убью, – мрачно пришла к выводу Оливия.
И села на кровать.
Мысли вроде бы перестали скакать и начали приходить в порядок.
Признаю, он имел право мне не симпатизировать.
И что – от одной этой мысли я опять хочу заплакать? Ну уж нет! Довольно! Тем более, что следующая еще неприятнее. Верно?
Человек, о котором я думала, как о паре самой себе, оказался геем.
Пассивным геем.
Итак, я успокоилась и произношу это еще раз. Гей. Ха! Ну и что? Что тут такого страшного-то?
«То, как он мне об этом сказал…»
Кулаки сжались непроизвольно.
Убью эту сволочь!
…Буду плакать по ночам…
Оливия поднялась, вытряхнула все вещи из чемодана и начала собирать их заново.
«Убегаешь?»
Убегаю. Признаю поражение и покидаю поле боя, как мерзкий дезертир.
У меня нет сил встречаться с Майлзом.
Мне нужно чуть-чуть времени.
Иначе я сорвусь.
Со всей дури она швырнула чемодан на кровать так, что тот кувыркнулся и из него высыпалась вся одежда.
Вот так вот сорвусь!
Оливия стояла над кроватью, уперев руки в бока, тяжело дыша, утихомиривая свой гнев.
Нет, ну каков мерзавец, а?!
Его не устраивает, что я женщина!
Я – ЖЕНЩИНА!
– Я женщина, – сказала она вслух, и собственный голос вдруг показался ей неестественно высоким и слабым.
А Майлз – мужчина. Тот мужчина, которого она, Оливия, сама, собственным мнением, собственными мыслями одарила своим доверием. Мужчина, который впервые за последний десяток лет заслужил от нее симпатию. Мужчина, рядом с которым она готова была почувствовать себя женщиной во всех смыслах.
…Больнее всего, когда ранят люди, которым веришь безоговорочно. Разве я могла предположить, что Майлз способен произнести что-то настолько обидное?
Оливия сражалась за право быть особенной женщиной с детства. Еще с тех времен, когда не хотела играть в куклы, когда настырно никого не слушалась и лезла на деревья и в болота, когда собирала жуков, от которых младшие сестры падали в обмороки, когда читала те книги, которые ей нравились и упорно писала тем почерком, каким хотела, вызывая слезы у учителей чистописания, когда училась математике, играя в шахматы, а женские штучки, вроде вышивания, вязания и макраме вызывали в ней яростное бешенство. В детстве она добилась своего – и это была ее первая победа.
В юности она своевольно пошла в военную академию, хотя ее отговаривали всеми силами – известно, что женщины редко достигали даже майорского звания, но ее это не остановило. Она сделала так, как считала нужным. И не пожалела. Ее шпыняли, не признавая в ней ничего достойного только по той причине, что она – женщина. Подруга из академии кляла на чем свет стоит свой пол и то, что не уродилась мужчиной. Оливии такая мысль ни разу даже в голову не пришла. Она гордилась тем, что была женщиной. Она гордилась, что была женщиной именно такой – упрямой, въедливой, злой. Она знала заранее, что у нее все получится. А то, что ее вышестоящие чины гнобят, так это проходяще.
Даже Бриггс был испытанием на прочность – и она выдержала все испытания. Она пронесла себя через столько жестоких лет, через войну и смерть. Добилась уважения, без которого уже никто не произносил ее имя. Добилась верности и даже любви подчиненных.
И как же так получилось, что Майлз, именно Майлз!..
Умом Оливия понимала, что Майлз был сердит, что его слова, пожалуй, оказались такими горькими только потому, что сказаны были не в том месте и не в то время. Она вполне отдавала себе отчет, что сама загнала себя в ловушку, испытав к нему теплые чувства и разрешив себе поверить, что он может ответить ей взаимностью. Только это ничего не меняло – ей было больно.
«Мне не нравится то, что вы женщина».
«Мне нравится быть снизу».
Слова не шли из головы – сказанные таким знакомым голосом, человеком, от которого она никогда не ждала удара в спину. Наоборот, она доверяла ему, была уверена, что он сделает все возможное для ее защиты.
Это походило на предательство с его стороны – причинить ей такую боль, так ее унизить.
И больше всего на свете Оливии хотелось сейчас фурией промчаться по Бриггсу, найти Майлза и порубить на кусочки.
Поэтому она молча, стиснув зубы, собрала чемодан, оставила его возле двери и вышла из спальни в свой кабинет, а потом и в приемную. Ее умница секретарь, лейтенант Брант, как всегда, был на месте. Он подхватился из-за стола:
– Генерал Армстронг, у меня два документа на подпись.
Она молча протянула руку, он вложил ей бумаги. Она быстро их просмотрела, положила на стол, взяла предложенную ручку и широким росчерком поставила две подписи.
И только потом стала отдавать распоряжения:
– Лейтенант Брант, немедленно найдите майора Майлза и отправьте его под арест на четыре часа. Оформите документы, согласно которым на время моего отсутствия майор Майлз становится исполняющим обязанности коменданта Бриггса. Предупредите гаражное отделение, пусть прямо сейчас готовят машину. Я отправляюсь в Норд-Сити. Мои вещи в спальне, один чемодан возле двери. И еще несколько вопросов мне нужно обсудить с вами во время пути, поэтому не задерживайтесь. Бумаги по поводу майора Майлза принесете мне на подпись в гараж.
Она вышла, гордо вскинув голову, с неизменной шпагой в руке, спиной ощущая рвение, с которым Брант принялся выполнять все ее указания.
Весьма расторопный лейтенант Брант вот уже год занимал должность ее секретаря и был просто удачей для Бриггса. И вообще, все вокруг, весь гарнизон, как казалось Оливии, был на своем месте. Практически все попали на север в связи с какой-либо немилостью, иногда карой и понижением в должности. И все равно оказались нужными винтиками, очень правильными винтиками, словно созданными исключительно для крепости. «Мне кажется, я точно такая же, – думала Оливия, шагая в гараж. – Я точно такой же винтик Бриггса, я неотъемлемая его часть, я собрала их всех в единое целое, это моя заслуга. Боже, сохрани мою крепость в мое отсутствие…»
В гараже ее уже ждали. Водитель, сержант Ллойд, укладывал в багажник ее чемодан. Это был старый вояка, незаметный в своей необходимости настолько, что выслужился только до сержанта. Был он не честолюбив и потому нисколько по этому поводу не переживал. С ним было очень легко иметь дело, и Оливия даже обрадовалась, что именно он повезет ее в город.
Ллойд открыл перед ней дверцу, и она, не торопясь, забралась в салон. Спустя пару минут к ней присоединился запыхавшийся Брант, с папкой в руках. Он шумно плюхнулся на сиденье и сообщил:
– Все исполнено, генерал!
Ллойд сел за руль, и они поехали.
В машине было тепло, за окном бушевала метель.
Оливия перебирала текущие документы, расписывалась там, где было необходимо, и как бы невзначай спросила:
– Что майор Майлз?
– В порядке, – отозвался Брант, – не сопротивлялся, был у себя, гм… собирал вещи.
Она хмыкнула даже с некоторым торжеством – ага, я оказалась первая!
– Я ознакомил его с вашими распоряжениями, генерал, – продолжал Брант, – и он добровольно прошел со мной на гауптвахту.
– Очень хорошо, – она передала папку назад Бранту, – теперь запишите еще распоряжения для майора Майлза, передадите их ему, когда вернетесь назад, лейтенант.
И она начала диктовать. Брант проворно конспектировал. По мере того, как она выкладывала задачи коменданта Бриггса на две следующие недели, Брант начинал понимать, что генерал Армстронг покидает крепость на весьма длительный срок. Оливию развеселило, что она услышала вопрос даже в его озадаченном сопении. Ничего, пусть юноша поломает голову над причинами ее поступка.
А вот нечаянно замеченный взгляд Ллойда в зеркале заднего вида ее задел. Похоже, для старшего поколения ее сердечные дела оказались прозрачными, как истина. Всколыхнувшаяся гордыня заставила ее резко высказаться:
– Не пяльтесь на меня, сержант Ллойд! Следите за дорогой!
– Да, мэм!
Он больше на нее не смотрел, но она не могла отделаться от ощущения, что он ее жалеет. Всю дорогу до Норд-Сити она диктовала Бранту и взглядом сверлила седой затылок Ллойда.
Когда она садилась в поезд, Брант, все еще не понявший причину ее столько внезапного отъезда, как-то неуверенно отдал ей честь, а сержант Ллойд, глядя ей прямо в глаза, покачал головой.
3.
В купе Оливия была одна. Уже очень давно она не отправлялась в поездку в одиночестве. Хотя бы секретарь всегда ее сопровождал. Или адъютант… Майлз.
Как она ни старалась, мысли упрямо поворачивали в одну сторону.
Майлз.
Она без устали прокручивала в голове их последний даже не диалог, а перепалку. И не могла себе простить такую беспечную откровенность.
В какой-то момент, под успокаивающий стук колес, под неспешное покачивание вагона, она вдруг ярко осознала, как ее предложение могло выглядеть со стороны самого Майлза. То, что она в нежелании говорить на интересующую его тему, могла перевести разговор куда угодно, не удивлял уже давно. А вот то, что она, вышестоящий офицер, стала предлагать свидание в интимной обстановке подчиненному, недовольному ее решением, смахивало, мягко говоря… Да мягко об этом и не скажешь!
Ровно пятнадцать лет назад, милая юная Оливия, только-только получившая лейтенантские нашивки, была распределена в штаб-квартиру Централа, в подчинение к самому полковнику… как там его… «Правильно, – злорадно сказала себе она, – нечего помнить имена всякой мрази!»
Полковник был высок, статен и неимоверно слащав, как перезрелый персик. Он ненатурально улыбался, едва только завидев Оливию. Нагружая ее бумажной работой, он старался словно бы ненароком дотронуться до ее рук. Он был услужлив перед ней, как перед женщиной, до тошноты. И однажды поставил в известность о совместном ужине, намекая, что это обычное дело – ужин начальника и подчиненной, нет смысла его избегать, а тем более говорить «не хочу!» И Оливия, растерявшись впервые в жизни, приняла приглашение, надела легкое нежное платьице, в ресторане выпила шампанского, и уже в машине по дороге в какой-то дешевый отель приложила полковника о свой кулак, сломав ему нос и вывихнув руку.
Из штаба она вылетела, как пробка. Ни капельки не сожалея, довольная собой до предела, она отправилась на границу с Кретой. Спокойная бумажная волокита для нее кончилась, а в обстановке постоянной опасности она ощущала себя на порядок спокойнее и увереннее. С тех пор она мало смотрела на мужчин, тем более на военных, тем более на вышестоящих.
А теперь сама очутилась на месте того самого полковника.
Мрази.
…В сотне километров от Бриггса у Оливии появилось страстное желание развернуть поезд и отправиться объясняться с Майлзом. Не будь обида на самого Майлза еще сильнее, Оливия так бы и сделала. А так – она продолжала ехать домой, сохраняя видимость спокойствия и благополучия.
Централ встретил ее шумом и толпой.
Оливия родилась в этом городе, она прожила в нем первые двадцать лет жизни, но каждый раз, возвращаясь, ей приходилось вспоминать, каким неприятно многолюдным он был. Словно, покидая его, она покидала и все воспоминания о нем – настолько она не любила столицу, и настолько обожала Бриггс.
Она с каменной физиономией дождалась носильщика, дошла до такси и назвала адрес дома семьи Армстронг. С каждым годом город пополнялся не одной тысячей обитателей, и добираться домой приходилось все дольше и дольше. Она смотрела в окно и признавалась самой себе, что не просто не любит этот город – она ненавидит его. И где-то на периферии мелькала мысль о том, что и над этим городом можно стать хозяйкой, привести его в порядок согласно собственных представлений. Для этого только надо… Ладно, пока стоит не загадывать о будущем, а спокойно приехать домой.
На пороге ее встретил Алекс. Как назло!
– Сестренка, ты все-таки приехала на мамин день рождения!
Опа! А про юбилей Оливия и забыла. Запутавшись в собственных чувствах, она совершенно не отдавал себе отчет, по какой причине ее гнало не просто куда-нибудь подальше от Бриггса, а именно сюда.
– Я думал, ты не приедешь! А почему ты одна?
Вот оно, отсутствие чувства такта, передающееся из поколения в поколение в семействе Армстронг!
– Не твое дело! – вместо приветствия едко отозвалась она.
Алекс, как обычно, и бровью не повел на ее грубость. Он пропустил ее в дом, забрал чемодан и отдал его тут же проявившимся слугам, помог ей раздеться. К шпаге, наученный горьким опытом, он даже рук не протянул. Зато совершенно по-детски спросил:
– А какой подарок ты маме привезла?
Она зло зыркнула на брата:
– Я сама ей подарок!
Он промолчал. С досадой Оливия подумала, что у брата хватит проницательности понять, что она приехала без подарка, потому что попросту забыла про праздник.
– Оливия Армстронг, это ты? – сочный мамин голос, донесшийся из глубины комнат, вселил в Оливию улыбку.
– Да, мама! – крикнула она в ответ.
– Оставь свое жуткое оружие в коридоре и иди сюда!
Оливия безропотно вручила шпагу Алексу.
А мама дословно повторила своего сына:
– Что ты мне привезла в подарок?
Алекс хмыкнул за спиной шагающей в комнаты Оливии, направляя свою завуалированную иронию на мать, и – редкий случай! – его сестра была с ним полностью согласна.
@темы: TV-2 (Brotherhood), Майлз/Оливия Мира Армстронг, Фанфикшен-автор
-
-
26.04.2012 в 19:11Обязательно прочитаю, как только времени будет побольше.
-
-
26.04.2012 в 20:18Хоть кто-то подписался на продолжение.