Название: Игра в догонялки
Автор: Paume
Бета: Мэй_Чен
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Оливия/Майлз, семейство Армстронг, новые персонажи.
Жанр: гет, драма
Размер: макси
Дисклеймер: Хирому Аракава
Статус: в процессе написания
Саммари: Генерал Оливия Армстронг решительна и добивается всех поставленных целей. Но как она себя поведет, если в ответ на приглашение поужинать получит отказ только на том основании, что она - женщина?
Комментарий: Задумывался сюжет как стеб на пару-тройку глав. Получилась драма с кучей новых персонажей, умеренной жестокостью, интригой и совсем не смешной любовью.
Предыдущие главыГлава первая. Побег
Глава вторая. Женсовет
Глава третья. Безумие оранжевого цвета
Глава четвертая. Преображение
Глава пятая. Волчья команда
Глава пятая. Волчья команда
1.
Разглядывая руки полковника Вольфа, Оливия неожиданно для себя увлеклась. Очень красивые руки. Ухоженные, узкие, с необыкновенно длинными пальцами. Ровные вытянутые ногти, бледная холеная кожа. Руки музыканта.
Полковник Вольф держал направление лейтенанта Эванса перед глазами, ухватив лист двумя пальцами за самый уголок. Оливия никогда раньше не видела, чтобы кто-то таким образом изучал документы. Вольф вполне серьезно вникал в каждое написанное слово и задавал вопросы слегка скучающим тоном уверенного в себе человека. Оливия стояла перед ним навытяжку, изумляясь своей способности так выделываться перед вдруг обозначившемся начальством, и безразличной скороговоркой тарабанила ответы на вопросы.
Мужские руки завораживали. Они плавно уронили направление на стол, Оливия проследила бумажный путь восхищенными глазами. Полковник Вольф начал подниматься из-за стола, и Оливия отвлеклась от его ладоней – она не помнила, чтобы встречала раньше людей такого типа.
Полковник Вольф был худой и высокий, скорее даже вытянутый, словно отражался в кривом зеркале. Очень короткие седые волосы топорщились аккуратным ежиком, осветлевшие с возрастом голубые глаза прятались под тяжелыми веками. Тонкая линия губ была похожа на давно заживший порез. Длинное лицо оказалось невыразительным лицом замкнутого в себе человека. Он поднимался из-за стола, а впечатление создавалось, словно он был только что сложен на стуле, как зонтик, и вот сейчас, прямо на глазах Оливии разгибался, раскладывался, прямой, худой, острый и опасный, как армейский нож.
– Вы почти опоздали, лейтенант, – лениво протягивая гласные, произнес Вольф.
Оливия не стала скрывать вопросительного выражения лица.
Вольф оказался щедр на ироничные усмешки, адресованные младшим по званию:
– Через три часа у нас поезд. Вам придется очень быстро собраться… Бегом!
И Оливия побежала. Не рассуждая, отложив на потом все мысли.
Хватая чемодан и отправляясь рассчитываться с администрацией, она подпустила к себе раздражение, неторопливо, позволяя злости угнездиться в еще утром вполне радужных надеждах на то, что знакомство с Вольфом пройдет гладко. В принципе, жаловаться пока было не на что. Она все-таки не опоздала, и не сказать, что произвела неприятное впечатление.
Злость и раздражение потянули за собой знакомую мстительность. Подбегая к перрону и оглядываясь в поисках нужного вагона, она недобро кривила губы.
За двенадцать минут до отправления поезда она вошла в купе. Полковник Вольф кивнул на свободное место у дверей, и она села, а подумав минутку, даже откинулась назад. В руках не хватало привычной рукояти шпаги, поэтому она сунула их в карманы. И только тогда подумала, что кому-то очень скоро придется пожалеть о превращении Груммановского «не ранее, чем через полторы недели» в «сегодня через три часа».
…Поезд неспешно колыхался по рельсам.
Оливия краем глаза разглядывала попутчиков, старательно делая вид, что вот-вот задремлет.
Напротив нее, укрывшись шинелью почти с головой, спал майор Ранков. До того, как он спрятался от посторонних глаз, Оливия признала, что действительно видела раньше его в штаб-квартире Централа. Обрюзгший, с недовольно поджатыми губами и совершенно равнодушным взглядом, он производил впечатление горького алкоголика, которого только что оторвали от бутылки и заставили тащиться к черту на кулички. Оливия таких типов терпеть не могла.
По левую руку от нее, у окна, сидел старший лейтенант Сташек – круглолицый, громкий, порывистый… Как ребенок! Он болтал без умолку, и Оливия смирялась с его присутствием только потому, что говорил он отнюдь не глупости. Размахивая руками, то наклоняясь вперед к Вольфу, то чуть не подскакивая от восторга, он рассказывал о новой технологии охлаждения крупнокалиберного оружия, иногда вычерчивая в воздухе графики и ссылаясь на формулы. Оливии было всерьез интересно.
Вольф вежливо слушал Сташека, поддакивая в нужных местах. Он так старательно делал доброжелательный вид, что Оливию чуть не тошнило. Увлеченный мальчишка искренне делился знаниями, Вольф, улыбаясь ему, казался вампиром, высасывающим из него вместо крови информацию. Глупый Сташек не замечал, что сам по себе значит для собеседника меньше пустого места, он только не разливался соловьем, а Вольф явно с усилием заставлял себя заглядывать ему в глаза, настолько тот был ему неприятен.
Сташек рассказывал, мимоходом задевая смежные темы. У Оливии замирало сердце, когда она представляла, какой клад в мозгах у этого мальчишки. Уже спустя несколько минут его грамотного монолога она начала строить планы, как бы удержать его в Бриггсе, с кем познакомить, чтобы он заинтересовался, чем подкупить. Похоже, Вольф думал о том же, не сводя с него пронзительного взгляда. Оливия слегка косилась в сторону полковника, обдумывая, каким образом будет отбивать у него Сташека.
– Ох! Извините!
Сташек совсем неудачно вскочил, взмахнув руками и зацепив пуговицей на обшлаге одну из косиц Оливии. Теперь он стоял, глядя на нее горящими глазами и улыбаясь от уха до уха.
– Все в порядке, – как можно равнодушнее ответила Оливия.
Сташек снова плюхнулся на сиденье и продолжил говорить, как ни в чем не бывало.
«Слишком наивный, – подумала Оливия. – В Бриггс такие не попадают».
Бриггс – оплот отщепенцев. Большей частью разжалованных, наказанных, преследуемых.
А этот ребенок, похоже, в окружении своих учебников и справочников жизни вообще не замечает, никакой – ни счастливой, ни отвратительной.
«Хочу, – капризно подумала Оливия, – хочу в лабораторию такого инженера».
А Сташек пел свои формулы, не зная, кто на него уже наложил свои загребущие руки.
2.
Их сопровождали трое рядовых. Они тихо переговаривались у окошка с соседним купе, изредка поглядывая на сидящую у дверей Оливию. Все трое были ровесниками Сташека, но явно намного мудрее и опытнее в житейских вопросах. Они не привлекали к себе внимания, один из них иногда выходил в тамбур, старательно делая вид, что он вовсе и не курить ходил.
– Ну что? Чай? – резко прерывая Сташека, спросил Вольф.
Оливия вздрогнула, Сташек впервые неуверенно замолчал, а Вольф приказал:
– Эванс, позовите Рэнделла, пусть сделает чаю.
Оливия высунулась в коридор и передала:
– Рэнделл? Чаю, пожалуйста.
Рядовой, который время от времени выходил в тамбур, дернулся, с паникой возвращая Оливии взгляд, но после секундного замешательства и четкого: «Есть!», отправился в начало вагона за чашками и кипятком.
Оливия снова откинулась на спинку сиденья. Странно, что такого страшного в том, чтобы принести чай?
Расторопный Рэнделл явился спустя пару минут. Он зашел в купе с подносом, Сташек, видя, что у него заняты руки, быстро выдвинул откидной столик у окна. Рэнделл наклонился вперед и аккуратно поставил на него чашки. Оливия отчетливо видела, что у него едва-едва подрагивали руки.
Рэнделл не успел отодвинуться и удрать – Вольф схватил его за воротник и чуть было не опрокинул на стол, на чай и на себя.
– Рэнделл, вы что, курили?
Рядовой оперся о стол, чтобы не упасть, его голос сорвался:
– Всего один раз, сэр! Правда! И не в вагоне, а перед отправкой, на перроне…
Вольф с силой отпихнул его от себя. Отшатываясь, Рэнделл зацепился за ноги Ранкова и свалился за порог. Оливия вся подобралась. Она пыталась понять, что не так может быть в человеке, который курит, но ничего особо страшного в голову не приходило.
Вольф развернулся к двери и нарочито медленно закинул ногу на ногу.
– Разве я не запретил вам курить, Рэнделл? – ласково спросил он.
Оливия почувствовала холод в груди – садизма она от Вольфа не ожидала. Он производил настолько интеллигентое впечатление, что она почти перестала искать в нем подвох. Но этот тон и эта поза ударили, как яркий свет после черного подземелья – так же ослепительно и нещадно.
– Пятьдесят и пятьдесят, – произнес Вольф, не меняя интонаций.
Рэнделл громко сглотнул и тут же развернулся в стойку для отжиманий. Голова его оказалась у самых ног полковника, носки уперлись в ковровую дорожку коридора, за пределами купе. Со своего места Оливия видела, как, посмеиваясь, за ним наблюдали оставшиеся в коридоре двое сопровождающих.
Рэнделл начал с опоры на кулаках, равномерно опуская и поднимая безупречно ровный корпус и считая вслух. Достаточно быстро, в одном темпе, не задерживаясь и не показывая волнения или усталости. Вольф разглядывал его с нездоровым интересом, покачивая в такт движениям ногой. После пятидесяти Рэнделл поменял опору с кулаков на ладони. Так было намного сложнее, усталость брала свое, но он упрямо не сбавлял скорости.
– Пятьдесят.
Рэнделл подкинул себя на ноги, вытянулся смирно. Он тяжело дышал, на его лице отражалось обреченное ожидание. Вольф молчал, Сташек ошеломленно хватал ртом воздух.
Выдержав эффектную паузу, Вольф неспешно проговорил:
– Свободны, Рэнделл.
Рядовой вылетел за дверь.
Сташек судорожно вздохнул.
Оливия слегка вытянула поджатые ноги.
Вольф взялся за чай.
– Угощайтесь, Сташек, – с улыбкой сказал он. – У вас, наверное, в горле уже пересохло…
Сташек послушно потянулся за чашкой. Оливия старательно не смотрела в их сторону. Она и так знала, что мальчишка перепуган, он слишком прост, чтобы объяснить себе, что произошло, поэтому страх – его первейшее чувство. Впрочем, можно ожидать, что Вольф несколькими репликами сейчас же вернет его доверие. Хитрый лис, обхаживающий глупого цыпленка…
Нет, ну кто бы мог подумать! Учитывая, как испугался Рэнделл, это уже не первый случай, и, похоже, раньше он так легко от Вольфа не уходил. Наверное, в этот раз сам Вольф не хотел никого слишком шокировать – ни Сташека, ни Эванса. Но как он смотрел на Рэнделла… Оливия припомнила, и ее чуть не стошнило.
За время службы она навидалась всякого. К некоторым вещам она не просто не привыкла – она не позволила себе привыкнуть. Любой может спустить с тормозов свои самые низменные желания, а она считала себя хозяйкой своих желаний. Поэтому просто не выносила людей, которые шли у них на поводу. Особенно облеченных властью. Всех, кто, как только что Вольф, чуть не облизывался на абсолютно зависимых от них подчиненных. Можно было уже даже не гадать, по какой причине талантливый администратор вдруг подался делать военную карьеру. Жажда власти, причем, в самом извращенном ее проявлении.
Спотыкаясь о подобных Вольфу, Оливия каждый раз чувствовала себя оскорбленной, осознавая, что это величайшее слово может иметь такое искаженное значение. Она знала цену власти, она знала вкус власти, и она жаждала той самой – реальной, чудовищной в своей грандиозности власти, которая возносит вверх и подпитывается в первую очередь уважением.
– Эванс, берите чай, – впервые обратившись к ней, проговорил Вольф.
Оливия чуть было не вздрогнула. Молча поднялась и взяла чашку. Вольф поймал ее взгляд, когда она садилась на место. Намеренно равнодушный, змеиный, под названием «вы все поняли, Эванс?».
На удивление, она почувствовала себя польщенной. Быть Эвансом стоило ей некоторых трудов. Она молчала и не высовывалась, не реагировала на события и делала вид, что ничего особенного из себя не представляет. Она была уверена, что все это у нее получается не просто хорошо, а отлично. Тем не менее Вольф оценил ее, как темную лошадку, которая стоит предупреждения.
Может, будь предупреждение менее агрессивно, Оливия бы смирилась. Но на прямые угрозы реагировать адекватно она не умела. Она понимала, что должна опустить глаза в чашку и притихнуть еще больше, но не подчинилась разуму. Она выдержала взгляд, и пусть это было совершенно некстати и слишком вызывающе, но она не сумела позволить себе стушеваться перед этим садистом. В ответ она получила намек на кривоватую ухмылку «даже так, Эванс?», а в льдистых глазах прочитала обещание и предвкушение.
3.
Обещания начали сбываться буквально через несколько часов. Предвкушение было настолько явным, что Оливии хотелось неторопливо вытянуть из кобуры пистолет и разрядить в насмешливо искривленное лицо всю обойму.
– Рэнделл составит вам компанию, – закончил Вольф и отвернулся.
Рядовой тут же соскочил в сугроб. На ходу натягивая тонкие перчатки, он поспешил к Оливии. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.
Какой же козел!
По колено проваливаясь в снег, Оливия зашагала вперед, не оглядываясь на Рэнделла.
Наверное, Вольф считал, что своим приездом осчастливит не только Бриггс, но и Норд-Сити.
Просчитался!
Учитывая, как вытянулась его и без того длинная физиономия, он действительно не знал, что Бриггс запрещает местным появляться в приграничной области, а, значит, никто не поедет в крепость, даже ради важной комиссии.
Связаться с Бриггсом из города он не удосужился, видимо, рассчитывая сделать сюрприз. Поэтому и остался, как дурак, в машине в паре километров от крепости. Зато у него появилась возможность отыграться на лейтенанте Эвансе и рядовом Рэнделле. Именно они сейчас топали в Бриггс как за разрешением, так и за транспортом. И по крайней мере один человек злорадно наблюдал, как они гребут по колено в снегу. Оливия спиной чувствовала этот взгляд, с остервенением продираясь вперед.
– Лейтенант Эванс, сэр…
Рэнделл долго держался и подал голос только через полчаса безмолвного движения.
– Что? – недовольно откликнулась Оливия.
– А мы не заблудились?
– Нет.
– Темнеет уже…
– Вижу.
Оливия оглянулась через плечо. Рэнделл плелся следом за ней, весь в снегу от бесконечных падений. Лицо у него покраснело, ресницы заиндевели, руки он безуспешно пытался прогреть подмышками. Матерчатые перчатки ему совершенно не помогали, ботинки даже близко не походили на зимние, что уж говорить о шинели.
– Скоро придем, – выдавила Оливия, отворачиваясь.
Оставленная машина уже скрылась где-то за горизонтом, утонув в снегу, как в тумане.
Впереди тоже был снег, пелена, практически сливающаяся с небом.
И ни одного намека на Бриггс.
Оливия замерзла не меньше Рэнделла, в полной мере ощутив, что значит мундир из отвратительной шерсти. «Это последний раз, когда я надеваю такое дерьмо», – думала она, заталкивая руки в рукава. Холод уже давно пробрался под самую майку, а застава все никак не появлялась.
Спустя какое-то время Оливия могла думать только о том, чтобы их с Рэнделлом наконец-то увидели из Бриггса. Две ползущие черные точки уже давно должны были насторожить наблюдателей.
«Ну где же вы, черти!»
Они выступили из снега, как призраки. Не дожидаясь приказа, Оливия послушно подняла руки. Рэнделл повторил за ней следом. Нервничая под прицелом винтовок, Оливия несколько раз повторила, кто они такие, откуда и куда направляются. Не разрешая опустить руки, их повели на заставу, на ходу снова расспрашивая. На морозе Оливия осипла за несколько минут, а войдя в помещение, раскашлялась от резкого перепада температур. Их помучили еще какое-то время. Проверили документы, провели малоприятный обыск. Оливия терпеливо ждала, когда звонки в Норд-Сити и Централ подтвердят правдивость их слов. Рэнделл, такой же измученный, безучастно стоял с ней рядом.
В какой-то момент им разрешили сесть и погреться у печки. Оливия стянула рукавицы, протянув посиневшие ладони к огню. Рэнделл с трудом справился со своими перчатками и присел на соседнюю скамейку. Покосившись на него, Оливия разлепила потрескавшиеся от холода губы.
– Где ваши рукавицы, Рэнделл?
– У меня их нет, – отозвался рядовой.
– Вы что, не знали, куда едете?
Он вдруг нервно хохотнул:
– Я вообще не знал, что еду.
– Что так? – стараясь говорить как можно незаинтересованней, спросила Оливия.
Рэнделл сжал челюсти, скрипнув зубами.
– Да так, – процедил он.
Оливия отстраненно отметила, что рядовой страдает отсутствием доверия к старшим по чину. Она не стала допытываться подробностей, промолчала, и, похоже, Рэнделл это все-таки оценил – он слегка расслабился и позволил себе негромкий вздох. Оливия смотрела, как он сжимает и разжимает у слабого огня замерзшие руки, и прикидывала, по какой статье можно привлечь к трибуналу полковника Вольфа. Перечень ее не вдохновил, а, наоборот, разозлил до предела. Она резко встала, спиной ощутив, как от ее внезапного движения Рэнделл подавленно съежился.
Она уставилась на дежурного сержанта, оставшегося с ними в комнате, и смотрела на него до тех пор, пока тот не просто не обратил на нее внимание, а встревожился, подскочил и чуть было не вытянулся смирно. Тогда она жестко усмехнулась и задала вопрос:
– Как долго нам здесь ждать?
– Совсем недолго, господин лейтенант! Машины уже отправились, скоро ваши спутники появятся здесь.
– Пять минут? – мягко-мягко, так, что сержант дернулся, уточнила она. – Или десять? Пятнадцать? Полчаса?
– Скорее, полчаса, сэр…
– У вас есть запасные рукавицы?
– Простите, что?
– Зимние рукавицы. Мой рядовой потерял свои рукавицы, пока мы к вам добирались. Выдайте ему запасные, сержант!
– Да, сэр!
Сержант по-строевому развернулся и только потом понял, что выполняет приказ пришлого лейтенанта с птичьими правами. Оливия с усмешкой наблюдала, как до него дошла вся абсурдность ситуации, но в своих людях она была уверена – пусть и без особого желания, но сержант достал из ящика с обмундированием толстые меховые рукавицы и принес Рэнделлу.
Смотреть, как рядовой неуверенно их принимает, по ходу роняя одну, тоже было забавно. Он взглянул на Оливию, и она подарила ему надменную улыбочку в ответ. Сержант, разглядев вблизи руки Рэнделла, жалостливо вздохнул:
– Как же ты так… Пойду-ка я вам чаю согрею, что ли.
– Спасибо, – пробормотал Рэнделл, прижимая к груди неожиданный дар, – я их верну.
– А как же, – добродушно согласился сержант, – куда же ты денешься, обязательно вернешь.
Намеренно не глядя на Рэнделла, Оливия снова присела рядом с ним. Она чувствовала, как он украдкой разглядывает ее и, похоже, не может никак объяснить себе, что же только что произошло.
«Да, рядовой, тебя только что пожалели. Посочувствовали. И чуть-чуть помогли. Интересно, ты забыл о том, что так иногда бывает или не знал никогда?»
– Вот и чай подоспел…
Она вздрогнула и резко повернулась. Сержант стоял рядом и протягивал две кружки.
– Давайте, ребята, – дружелюбно сказал он, – погрейтесь после мороза.
Рэнделл первым потянулся к кружке, Оливия – следом. Уже не скрываясь, с заметной насмешкой она следила, как Рэнделл попытался пригубить кипяток, обжегся, отстранился и с неловким благоговением уставился в кружку. Он был весь, как на ладони – действительно ошарашенный теплым приемом сурового Бриггса. Очень вовремя ошарашенный, очень полезно очарованный.
«Я не спущу с тебя глаз, Рэнделл», – решила Оливия.
Она наклонилась к собственной кружке, вдохнула ароматный пар и чуть не закашлялась.
– Да, – радостно высказался дежурный, – это вам не какая-то городская смесь, а малина с липой, самое то, что надо, если замерзнуть пришлось.
Неожиданная радость буквально затопила Оливию. Ровно до этого момента она и не понимала, насколько была напряжена. Она настойчиво гнала мысли о собственном разоблачении всю дорогу до Бриггса, закидывала их так далеко, что они даже не всплывали в памяти, а только незаметно портили настроение. Она лживо уговаривала себя, что ей все равно – узнают ли ее в Бриггсе, она почти уговорила себя, на периферии точно зная, что не переживет насмешек в спину. Она ни на мгновение не верила, что сумеет провести свою крепость, ровно до этого момента – пока не получила в руки кружку с отвратительным травяным чаем.
«Ненавижу малину, ненавижу липу, – с облегчением подумала Оливия, – я так ненавижу траву в чае, что об этом-то Бриггс точно до конца жизни помнить будет!»
Она наклонилась над кружкой и храбро сделала глоток. Сержант одобрительно ей улыбался.
Он не узнал ее. Он не заподозрил ее.
Иначе никогда не рискнул бы предложить генералу Армстронг, в каком бы виде она ни находилась, чаю с этой ужасной мерзопакостной травой.
4.
В какой-то момент тишина и спокойствие их чаепития были нарушены. Двери открылись сразу с двух сторон. С улицы в тепло ввалились продрогшие члены команды Вольфа и несколько человек бриггсовцев. Они не разговаривали, но тем не менее шумели достаточно, принеся с собой запах мороза, снег на ботинках и холодный воздух. С противоположной стороны открылась дверь, впуская спустившихся встречающих – Майлза, Бранта и троих из хозяйственного подразделения.
Обе группы моментально сблизились, Майлз представился, Вольф тоже держал себя в рамках официальной вежливости.
Оливия забыла про кружку в руках. Где-то на подсознании ее разум пытался докричаться до ее чувств и заставить ее хотя бы не глазеть так откровенно. Не докричался – Оливия не могла оторвать взгляд от Майлза.
«Безумие, какое безумие…»
– Что, ишваритов никогда не видели, лейтенант Эванс?
Она чуть не выронила кружку. Она почти дернулась. Она с трудом спрятала свои чувства. Оборачиваясь к Рэнделлу, она жаждала придушить его за одну эту минуту ее слабости, которую он подсмотрел. Но Рэнделл осторожно не встретил ее взгляда, он уставился себе под ноги и явно трусил.
«Вот черт! Да он меня просто предупредил!»
– Видел, – тихо ответила она, – но не майоров.
«Майор-ишварит, – дошло наконец-то до нее, – Майлз, идиот, какого черта ты без очков!?»
Она снова посмотрела на него, загнав подальше чувства и открыв разум.
«Интересно, кто из нас свихнулся больше – я, влюбившись, или он – поверив аместрийцам».
В любом случае, ее безумие пока что никого не подставляло, кроме нее самой.
В то время как Майлз, открыто афишируя свою расовую принадлежность, точно так же открыто ставил под удар весь Бриггс, их всех, прикрывших его несколько лет назад.
«Какой же дурак! Идейный, храбрый, гордый и прямолинейный!»
После переворота он бредил восстановлением Ишвара и ишваритов в своих правах. Ей едва-едва удавалось его сдерживать, она никак не могла вбить в его голову, что еще рано, что нужно подождать, что Аместрис не готова вот так просто отказаться от многолетней войны. От расового нетерпения. От геноцида.
Она перевела взгляд на Вольфа, одним махом осознавая, ЧТО за человека к ним направили и зачем. Он смотрел на Майлза с едва заметным изумлением, оставаясь в строгих официальных рамках. Его прекрасные пальцы нервно разминали белые перчатки в сцепленных позади руках. И ему было совсем не все равно, какой национальности человек стоял перед ним.
За общим гулом Оливия не услышала, а угадала, в какой момент Вольф наконец-то произнес ожидаемые ею слова:
– Майор Майлз, позвольте поинтересоваться. Вы ишварит?
«Дай свой обычный ответ! – взмолилась Оливия. – Пожалуйста! Ты аместриец во втором поколении!»
– Да, я ишварит.
«Идиот! Еще спроси, не смущает ли Вольфа этот факт!»
Ей до зуда в ладонях не хватало клинка. Вот прямо сейчас. Мысль, что Вольф играет с ее Майлзом точно так же, как еще утром играл со Сташеком, ударила в голову жарким гневом. А то, что Майлз – один из самых умных ее подчиненных! – вот так вот запросто ему поддается… Ей до дрожи хотелось его пристрелить.
Она стремительно наклонилась и стукнула кружкой об пол, расплескав недопитый чай. Рэнделл подпрыгнул рядом.
– Идем, – сказала она ему.
Они пробрались к Вольфу, подождали, пока он обратит на них внимание, кивнет в ответ на их смирно и отвернется. Они стали вольно, и Оливия, словно ненароком, посмотрела на Майлза. Она вложила в свой взгляд все презрение, какое только могла собрать в себе, она наполнила его ненавистью, она добавила туда жажду убийства и много-много аместрийской честности. И она знала, что там знакомая Бриггсу синева.
Нет, Майлз ее не узнал. Он хотел отпрянуть, но только чуть дернул головой назад, встретив ее взгляд. Она знала, что пылает. Ей нужно было, чтобы он вспомнил, как пять лет назад его провожали точно такими же взглядами. Ей нужно было, чтобы он понял: вся их команда – такие же люди из Централа, что и пять лет назад. И что они способны растоптать его только потому, что он ишварит. И растопчут, пусть он только даст им малейший повод.
Легкая паника, отразившаяся в красных глазах, удовлетворила Оливию. Настороженность к соратнику сменилось настороженностью к неизвестному противнику – жаль, что поздновато. Оливия отвернулась, ожидая, когда же, наконец, их распределят в гостевой корпус, и она сможет отдохнуть и подумать более основательно. И когда они уже шли по коридорам, ее догнала еще одна мысль. Опрокинувшая в холодный пот. «Тридцать пять ишваритов. У меня в Бриггсе еще целое подразделение неумех из Ишвара. Мальчишек, которых непонятно кто подверг призыву. У меня тридцать пять мишеней для озабоченного Вольфа. Вот же ж черт!!!»
Автор: Paume
Бета: Мэй_Чен
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Оливия/Майлз, семейство Армстронг, новые персонажи.
Жанр: гет, драма
Размер: макси
Дисклеймер: Хирому Аракава
Статус: в процессе написания
Саммари: Генерал Оливия Армстронг решительна и добивается всех поставленных целей. Но как она себя поведет, если в ответ на приглашение поужинать получит отказ только на том основании, что она - женщина?
Комментарий: Задумывался сюжет как стеб на пару-тройку глав. Получилась драма с кучей новых персонажей, умеренной жестокостью, интригой и совсем не смешной любовью.
Предыдущие главыГлава первая. Побег
Глава вторая. Женсовет
Глава третья. Безумие оранжевого цвета
Глава четвертая. Преображение
Глава пятая. Волчья команда
Глава пятая. Волчья команда
1.
Разглядывая руки полковника Вольфа, Оливия неожиданно для себя увлеклась. Очень красивые руки. Ухоженные, узкие, с необыкновенно длинными пальцами. Ровные вытянутые ногти, бледная холеная кожа. Руки музыканта.
Полковник Вольф держал направление лейтенанта Эванса перед глазами, ухватив лист двумя пальцами за самый уголок. Оливия никогда раньше не видела, чтобы кто-то таким образом изучал документы. Вольф вполне серьезно вникал в каждое написанное слово и задавал вопросы слегка скучающим тоном уверенного в себе человека. Оливия стояла перед ним навытяжку, изумляясь своей способности так выделываться перед вдруг обозначившемся начальством, и безразличной скороговоркой тарабанила ответы на вопросы.
Мужские руки завораживали. Они плавно уронили направление на стол, Оливия проследила бумажный путь восхищенными глазами. Полковник Вольф начал подниматься из-за стола, и Оливия отвлеклась от его ладоней – она не помнила, чтобы встречала раньше людей такого типа.
Полковник Вольф был худой и высокий, скорее даже вытянутый, словно отражался в кривом зеркале. Очень короткие седые волосы топорщились аккуратным ежиком, осветлевшие с возрастом голубые глаза прятались под тяжелыми веками. Тонкая линия губ была похожа на давно заживший порез. Длинное лицо оказалось невыразительным лицом замкнутого в себе человека. Он поднимался из-за стола, а впечатление создавалось, словно он был только что сложен на стуле, как зонтик, и вот сейчас, прямо на глазах Оливии разгибался, раскладывался, прямой, худой, острый и опасный, как армейский нож.
– Вы почти опоздали, лейтенант, – лениво протягивая гласные, произнес Вольф.
Оливия не стала скрывать вопросительного выражения лица.
Вольф оказался щедр на ироничные усмешки, адресованные младшим по званию:
– Через три часа у нас поезд. Вам придется очень быстро собраться… Бегом!
И Оливия побежала. Не рассуждая, отложив на потом все мысли.
Хватая чемодан и отправляясь рассчитываться с администрацией, она подпустила к себе раздражение, неторопливо, позволяя злости угнездиться в еще утром вполне радужных надеждах на то, что знакомство с Вольфом пройдет гладко. В принципе, жаловаться пока было не на что. Она все-таки не опоздала, и не сказать, что произвела неприятное впечатление.
Злость и раздражение потянули за собой знакомую мстительность. Подбегая к перрону и оглядываясь в поисках нужного вагона, она недобро кривила губы.
За двенадцать минут до отправления поезда она вошла в купе. Полковник Вольф кивнул на свободное место у дверей, и она села, а подумав минутку, даже откинулась назад. В руках не хватало привычной рукояти шпаги, поэтому она сунула их в карманы. И только тогда подумала, что кому-то очень скоро придется пожалеть о превращении Груммановского «не ранее, чем через полторы недели» в «сегодня через три часа».
…Поезд неспешно колыхался по рельсам.
Оливия краем глаза разглядывала попутчиков, старательно делая вид, что вот-вот задремлет.
Напротив нее, укрывшись шинелью почти с головой, спал майор Ранков. До того, как он спрятался от посторонних глаз, Оливия признала, что действительно видела раньше его в штаб-квартире Централа. Обрюзгший, с недовольно поджатыми губами и совершенно равнодушным взглядом, он производил впечатление горького алкоголика, которого только что оторвали от бутылки и заставили тащиться к черту на кулички. Оливия таких типов терпеть не могла.
По левую руку от нее, у окна, сидел старший лейтенант Сташек – круглолицый, громкий, порывистый… Как ребенок! Он болтал без умолку, и Оливия смирялась с его присутствием только потому, что говорил он отнюдь не глупости. Размахивая руками, то наклоняясь вперед к Вольфу, то чуть не подскакивая от восторга, он рассказывал о новой технологии охлаждения крупнокалиберного оружия, иногда вычерчивая в воздухе графики и ссылаясь на формулы. Оливии было всерьез интересно.
Вольф вежливо слушал Сташека, поддакивая в нужных местах. Он так старательно делал доброжелательный вид, что Оливию чуть не тошнило. Увлеченный мальчишка искренне делился знаниями, Вольф, улыбаясь ему, казался вампиром, высасывающим из него вместо крови информацию. Глупый Сташек не замечал, что сам по себе значит для собеседника меньше пустого места, он только не разливался соловьем, а Вольф явно с усилием заставлял себя заглядывать ему в глаза, настолько тот был ему неприятен.
Сташек рассказывал, мимоходом задевая смежные темы. У Оливии замирало сердце, когда она представляла, какой клад в мозгах у этого мальчишки. Уже спустя несколько минут его грамотного монолога она начала строить планы, как бы удержать его в Бриггсе, с кем познакомить, чтобы он заинтересовался, чем подкупить. Похоже, Вольф думал о том же, не сводя с него пронзительного взгляда. Оливия слегка косилась в сторону полковника, обдумывая, каким образом будет отбивать у него Сташека.
– Ох! Извините!
Сташек совсем неудачно вскочил, взмахнув руками и зацепив пуговицей на обшлаге одну из косиц Оливии. Теперь он стоял, глядя на нее горящими глазами и улыбаясь от уха до уха.
– Все в порядке, – как можно равнодушнее ответила Оливия.
Сташек снова плюхнулся на сиденье и продолжил говорить, как ни в чем не бывало.
«Слишком наивный, – подумала Оливия. – В Бриггс такие не попадают».
Бриггс – оплот отщепенцев. Большей частью разжалованных, наказанных, преследуемых.
А этот ребенок, похоже, в окружении своих учебников и справочников жизни вообще не замечает, никакой – ни счастливой, ни отвратительной.
«Хочу, – капризно подумала Оливия, – хочу в лабораторию такого инженера».
А Сташек пел свои формулы, не зная, кто на него уже наложил свои загребущие руки.
2.
Их сопровождали трое рядовых. Они тихо переговаривались у окошка с соседним купе, изредка поглядывая на сидящую у дверей Оливию. Все трое были ровесниками Сташека, но явно намного мудрее и опытнее в житейских вопросах. Они не привлекали к себе внимания, один из них иногда выходил в тамбур, старательно делая вид, что он вовсе и не курить ходил.
– Ну что? Чай? – резко прерывая Сташека, спросил Вольф.
Оливия вздрогнула, Сташек впервые неуверенно замолчал, а Вольф приказал:
– Эванс, позовите Рэнделла, пусть сделает чаю.
Оливия высунулась в коридор и передала:
– Рэнделл? Чаю, пожалуйста.
Рядовой, который время от времени выходил в тамбур, дернулся, с паникой возвращая Оливии взгляд, но после секундного замешательства и четкого: «Есть!», отправился в начало вагона за чашками и кипятком.
Оливия снова откинулась на спинку сиденья. Странно, что такого страшного в том, чтобы принести чай?
Расторопный Рэнделл явился спустя пару минут. Он зашел в купе с подносом, Сташек, видя, что у него заняты руки, быстро выдвинул откидной столик у окна. Рэнделл наклонился вперед и аккуратно поставил на него чашки. Оливия отчетливо видела, что у него едва-едва подрагивали руки.
Рэнделл не успел отодвинуться и удрать – Вольф схватил его за воротник и чуть было не опрокинул на стол, на чай и на себя.
– Рэнделл, вы что, курили?
Рядовой оперся о стол, чтобы не упасть, его голос сорвался:
– Всего один раз, сэр! Правда! И не в вагоне, а перед отправкой, на перроне…
Вольф с силой отпихнул его от себя. Отшатываясь, Рэнделл зацепился за ноги Ранкова и свалился за порог. Оливия вся подобралась. Она пыталась понять, что не так может быть в человеке, который курит, но ничего особо страшного в голову не приходило.
Вольф развернулся к двери и нарочито медленно закинул ногу на ногу.
– Разве я не запретил вам курить, Рэнделл? – ласково спросил он.
Оливия почувствовала холод в груди – садизма она от Вольфа не ожидала. Он производил настолько интеллигентое впечатление, что она почти перестала искать в нем подвох. Но этот тон и эта поза ударили, как яркий свет после черного подземелья – так же ослепительно и нещадно.
– Пятьдесят и пятьдесят, – произнес Вольф, не меняя интонаций.
Рэнделл громко сглотнул и тут же развернулся в стойку для отжиманий. Голова его оказалась у самых ног полковника, носки уперлись в ковровую дорожку коридора, за пределами купе. Со своего места Оливия видела, как, посмеиваясь, за ним наблюдали оставшиеся в коридоре двое сопровождающих.
Рэнделл начал с опоры на кулаках, равномерно опуская и поднимая безупречно ровный корпус и считая вслух. Достаточно быстро, в одном темпе, не задерживаясь и не показывая волнения или усталости. Вольф разглядывал его с нездоровым интересом, покачивая в такт движениям ногой. После пятидесяти Рэнделл поменял опору с кулаков на ладони. Так было намного сложнее, усталость брала свое, но он упрямо не сбавлял скорости.
– Пятьдесят.
Рэнделл подкинул себя на ноги, вытянулся смирно. Он тяжело дышал, на его лице отражалось обреченное ожидание. Вольф молчал, Сташек ошеломленно хватал ртом воздух.
Выдержав эффектную паузу, Вольф неспешно проговорил:
– Свободны, Рэнделл.
Рядовой вылетел за дверь.
Сташек судорожно вздохнул.
Оливия слегка вытянула поджатые ноги.
Вольф взялся за чай.
– Угощайтесь, Сташек, – с улыбкой сказал он. – У вас, наверное, в горле уже пересохло…
Сташек послушно потянулся за чашкой. Оливия старательно не смотрела в их сторону. Она и так знала, что мальчишка перепуган, он слишком прост, чтобы объяснить себе, что произошло, поэтому страх – его первейшее чувство. Впрочем, можно ожидать, что Вольф несколькими репликами сейчас же вернет его доверие. Хитрый лис, обхаживающий глупого цыпленка…
Нет, ну кто бы мог подумать! Учитывая, как испугался Рэнделл, это уже не первый случай, и, похоже, раньше он так легко от Вольфа не уходил. Наверное, в этот раз сам Вольф не хотел никого слишком шокировать – ни Сташека, ни Эванса. Но как он смотрел на Рэнделла… Оливия припомнила, и ее чуть не стошнило.
За время службы она навидалась всякого. К некоторым вещам она не просто не привыкла – она не позволила себе привыкнуть. Любой может спустить с тормозов свои самые низменные желания, а она считала себя хозяйкой своих желаний. Поэтому просто не выносила людей, которые шли у них на поводу. Особенно облеченных властью. Всех, кто, как только что Вольф, чуть не облизывался на абсолютно зависимых от них подчиненных. Можно было уже даже не гадать, по какой причине талантливый администратор вдруг подался делать военную карьеру. Жажда власти, причем, в самом извращенном ее проявлении.
Спотыкаясь о подобных Вольфу, Оливия каждый раз чувствовала себя оскорбленной, осознавая, что это величайшее слово может иметь такое искаженное значение. Она знала цену власти, она знала вкус власти, и она жаждала той самой – реальной, чудовищной в своей грандиозности власти, которая возносит вверх и подпитывается в первую очередь уважением.
– Эванс, берите чай, – впервые обратившись к ней, проговорил Вольф.
Оливия чуть было не вздрогнула. Молча поднялась и взяла чашку. Вольф поймал ее взгляд, когда она садилась на место. Намеренно равнодушный, змеиный, под названием «вы все поняли, Эванс?».
На удивление, она почувствовала себя польщенной. Быть Эвансом стоило ей некоторых трудов. Она молчала и не высовывалась, не реагировала на события и делала вид, что ничего особенного из себя не представляет. Она была уверена, что все это у нее получается не просто хорошо, а отлично. Тем не менее Вольф оценил ее, как темную лошадку, которая стоит предупреждения.
Может, будь предупреждение менее агрессивно, Оливия бы смирилась. Но на прямые угрозы реагировать адекватно она не умела. Она понимала, что должна опустить глаза в чашку и притихнуть еще больше, но не подчинилась разуму. Она выдержала взгляд, и пусть это было совершенно некстати и слишком вызывающе, но она не сумела позволить себе стушеваться перед этим садистом. В ответ она получила намек на кривоватую ухмылку «даже так, Эванс?», а в льдистых глазах прочитала обещание и предвкушение.
3.
Обещания начали сбываться буквально через несколько часов. Предвкушение было настолько явным, что Оливии хотелось неторопливо вытянуть из кобуры пистолет и разрядить в насмешливо искривленное лицо всю обойму.
– Рэнделл составит вам компанию, – закончил Вольф и отвернулся.
Рядовой тут же соскочил в сугроб. На ходу натягивая тонкие перчатки, он поспешил к Оливии. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.
Какой же козел!
По колено проваливаясь в снег, Оливия зашагала вперед, не оглядываясь на Рэнделла.
Наверное, Вольф считал, что своим приездом осчастливит не только Бриггс, но и Норд-Сити.
Просчитался!
Учитывая, как вытянулась его и без того длинная физиономия, он действительно не знал, что Бриггс запрещает местным появляться в приграничной области, а, значит, никто не поедет в крепость, даже ради важной комиссии.
Связаться с Бриггсом из города он не удосужился, видимо, рассчитывая сделать сюрприз. Поэтому и остался, как дурак, в машине в паре километров от крепости. Зато у него появилась возможность отыграться на лейтенанте Эвансе и рядовом Рэнделле. Именно они сейчас топали в Бриггс как за разрешением, так и за транспортом. И по крайней мере один человек злорадно наблюдал, как они гребут по колено в снегу. Оливия спиной чувствовала этот взгляд, с остервенением продираясь вперед.
– Лейтенант Эванс, сэр…
Рэнделл долго держался и подал голос только через полчаса безмолвного движения.
– Что? – недовольно откликнулась Оливия.
– А мы не заблудились?
– Нет.
– Темнеет уже…
– Вижу.
Оливия оглянулась через плечо. Рэнделл плелся следом за ней, весь в снегу от бесконечных падений. Лицо у него покраснело, ресницы заиндевели, руки он безуспешно пытался прогреть подмышками. Матерчатые перчатки ему совершенно не помогали, ботинки даже близко не походили на зимние, что уж говорить о шинели.
– Скоро придем, – выдавила Оливия, отворачиваясь.
Оставленная машина уже скрылась где-то за горизонтом, утонув в снегу, как в тумане.
Впереди тоже был снег, пелена, практически сливающаяся с небом.
И ни одного намека на Бриггс.
Оливия замерзла не меньше Рэнделла, в полной мере ощутив, что значит мундир из отвратительной шерсти. «Это последний раз, когда я надеваю такое дерьмо», – думала она, заталкивая руки в рукава. Холод уже давно пробрался под самую майку, а застава все никак не появлялась.
Спустя какое-то время Оливия могла думать только о том, чтобы их с Рэнделлом наконец-то увидели из Бриггса. Две ползущие черные точки уже давно должны были насторожить наблюдателей.
«Ну где же вы, черти!»
Они выступили из снега, как призраки. Не дожидаясь приказа, Оливия послушно подняла руки. Рэнделл повторил за ней следом. Нервничая под прицелом винтовок, Оливия несколько раз повторила, кто они такие, откуда и куда направляются. Не разрешая опустить руки, их повели на заставу, на ходу снова расспрашивая. На морозе Оливия осипла за несколько минут, а войдя в помещение, раскашлялась от резкого перепада температур. Их помучили еще какое-то время. Проверили документы, провели малоприятный обыск. Оливия терпеливо ждала, когда звонки в Норд-Сити и Централ подтвердят правдивость их слов. Рэнделл, такой же измученный, безучастно стоял с ней рядом.
В какой-то момент им разрешили сесть и погреться у печки. Оливия стянула рукавицы, протянув посиневшие ладони к огню. Рэнделл с трудом справился со своими перчатками и присел на соседнюю скамейку. Покосившись на него, Оливия разлепила потрескавшиеся от холода губы.
– Где ваши рукавицы, Рэнделл?
– У меня их нет, – отозвался рядовой.
– Вы что, не знали, куда едете?
Он вдруг нервно хохотнул:
– Я вообще не знал, что еду.
– Что так? – стараясь говорить как можно незаинтересованней, спросила Оливия.
Рэнделл сжал челюсти, скрипнув зубами.
– Да так, – процедил он.
Оливия отстраненно отметила, что рядовой страдает отсутствием доверия к старшим по чину. Она не стала допытываться подробностей, промолчала, и, похоже, Рэнделл это все-таки оценил – он слегка расслабился и позволил себе негромкий вздох. Оливия смотрела, как он сжимает и разжимает у слабого огня замерзшие руки, и прикидывала, по какой статье можно привлечь к трибуналу полковника Вольфа. Перечень ее не вдохновил, а, наоборот, разозлил до предела. Она резко встала, спиной ощутив, как от ее внезапного движения Рэнделл подавленно съежился.
Она уставилась на дежурного сержанта, оставшегося с ними в комнате, и смотрела на него до тех пор, пока тот не просто не обратил на нее внимание, а встревожился, подскочил и чуть было не вытянулся смирно. Тогда она жестко усмехнулась и задала вопрос:
– Как долго нам здесь ждать?
– Совсем недолго, господин лейтенант! Машины уже отправились, скоро ваши спутники появятся здесь.
– Пять минут? – мягко-мягко, так, что сержант дернулся, уточнила она. – Или десять? Пятнадцать? Полчаса?
– Скорее, полчаса, сэр…
– У вас есть запасные рукавицы?
– Простите, что?
– Зимние рукавицы. Мой рядовой потерял свои рукавицы, пока мы к вам добирались. Выдайте ему запасные, сержант!
– Да, сэр!
Сержант по-строевому развернулся и только потом понял, что выполняет приказ пришлого лейтенанта с птичьими правами. Оливия с усмешкой наблюдала, как до него дошла вся абсурдность ситуации, но в своих людях она была уверена – пусть и без особого желания, но сержант достал из ящика с обмундированием толстые меховые рукавицы и принес Рэнделлу.
Смотреть, как рядовой неуверенно их принимает, по ходу роняя одну, тоже было забавно. Он взглянул на Оливию, и она подарила ему надменную улыбочку в ответ. Сержант, разглядев вблизи руки Рэнделла, жалостливо вздохнул:
– Как же ты так… Пойду-ка я вам чаю согрею, что ли.
– Спасибо, – пробормотал Рэнделл, прижимая к груди неожиданный дар, – я их верну.
– А как же, – добродушно согласился сержант, – куда же ты денешься, обязательно вернешь.
Намеренно не глядя на Рэнделла, Оливия снова присела рядом с ним. Она чувствовала, как он украдкой разглядывает ее и, похоже, не может никак объяснить себе, что же только что произошло.
«Да, рядовой, тебя только что пожалели. Посочувствовали. И чуть-чуть помогли. Интересно, ты забыл о том, что так иногда бывает или не знал никогда?»
– Вот и чай подоспел…
Она вздрогнула и резко повернулась. Сержант стоял рядом и протягивал две кружки.
– Давайте, ребята, – дружелюбно сказал он, – погрейтесь после мороза.
Рэнделл первым потянулся к кружке, Оливия – следом. Уже не скрываясь, с заметной насмешкой она следила, как Рэнделл попытался пригубить кипяток, обжегся, отстранился и с неловким благоговением уставился в кружку. Он был весь, как на ладони – действительно ошарашенный теплым приемом сурового Бриггса. Очень вовремя ошарашенный, очень полезно очарованный.
«Я не спущу с тебя глаз, Рэнделл», – решила Оливия.
Она наклонилась к собственной кружке, вдохнула ароматный пар и чуть не закашлялась.
– Да, – радостно высказался дежурный, – это вам не какая-то городская смесь, а малина с липой, самое то, что надо, если замерзнуть пришлось.
Неожиданная радость буквально затопила Оливию. Ровно до этого момента она и не понимала, насколько была напряжена. Она настойчиво гнала мысли о собственном разоблачении всю дорогу до Бриггса, закидывала их так далеко, что они даже не всплывали в памяти, а только незаметно портили настроение. Она лживо уговаривала себя, что ей все равно – узнают ли ее в Бриггсе, она почти уговорила себя, на периферии точно зная, что не переживет насмешек в спину. Она ни на мгновение не верила, что сумеет провести свою крепость, ровно до этого момента – пока не получила в руки кружку с отвратительным травяным чаем.
«Ненавижу малину, ненавижу липу, – с облегчением подумала Оливия, – я так ненавижу траву в чае, что об этом-то Бриггс точно до конца жизни помнить будет!»
Она наклонилась над кружкой и храбро сделала глоток. Сержант одобрительно ей улыбался.
Он не узнал ее. Он не заподозрил ее.
Иначе никогда не рискнул бы предложить генералу Армстронг, в каком бы виде она ни находилась, чаю с этой ужасной мерзопакостной травой.
4.
В какой-то момент тишина и спокойствие их чаепития были нарушены. Двери открылись сразу с двух сторон. С улицы в тепло ввалились продрогшие члены команды Вольфа и несколько человек бриггсовцев. Они не разговаривали, но тем не менее шумели достаточно, принеся с собой запах мороза, снег на ботинках и холодный воздух. С противоположной стороны открылась дверь, впуская спустившихся встречающих – Майлза, Бранта и троих из хозяйственного подразделения.
Обе группы моментально сблизились, Майлз представился, Вольф тоже держал себя в рамках официальной вежливости.
Оливия забыла про кружку в руках. Где-то на подсознании ее разум пытался докричаться до ее чувств и заставить ее хотя бы не глазеть так откровенно. Не докричался – Оливия не могла оторвать взгляд от Майлза.
«Безумие, какое безумие…»
– Что, ишваритов никогда не видели, лейтенант Эванс?
Она чуть не выронила кружку. Она почти дернулась. Она с трудом спрятала свои чувства. Оборачиваясь к Рэнделлу, она жаждала придушить его за одну эту минуту ее слабости, которую он подсмотрел. Но Рэнделл осторожно не встретил ее взгляда, он уставился себе под ноги и явно трусил.
«Вот черт! Да он меня просто предупредил!»
– Видел, – тихо ответила она, – но не майоров.
«Майор-ишварит, – дошло наконец-то до нее, – Майлз, идиот, какого черта ты без очков!?»
Она снова посмотрела на него, загнав подальше чувства и открыв разум.
«Интересно, кто из нас свихнулся больше – я, влюбившись, или он – поверив аместрийцам».
В любом случае, ее безумие пока что никого не подставляло, кроме нее самой.
В то время как Майлз, открыто афишируя свою расовую принадлежность, точно так же открыто ставил под удар весь Бриггс, их всех, прикрывших его несколько лет назад.
«Какой же дурак! Идейный, храбрый, гордый и прямолинейный!»
После переворота он бредил восстановлением Ишвара и ишваритов в своих правах. Ей едва-едва удавалось его сдерживать, она никак не могла вбить в его голову, что еще рано, что нужно подождать, что Аместрис не готова вот так просто отказаться от многолетней войны. От расового нетерпения. От геноцида.
Она перевела взгляд на Вольфа, одним махом осознавая, ЧТО за человека к ним направили и зачем. Он смотрел на Майлза с едва заметным изумлением, оставаясь в строгих официальных рамках. Его прекрасные пальцы нервно разминали белые перчатки в сцепленных позади руках. И ему было совсем не все равно, какой национальности человек стоял перед ним.
За общим гулом Оливия не услышала, а угадала, в какой момент Вольф наконец-то произнес ожидаемые ею слова:
– Майор Майлз, позвольте поинтересоваться. Вы ишварит?
«Дай свой обычный ответ! – взмолилась Оливия. – Пожалуйста! Ты аместриец во втором поколении!»
– Да, я ишварит.
«Идиот! Еще спроси, не смущает ли Вольфа этот факт!»
Ей до зуда в ладонях не хватало клинка. Вот прямо сейчас. Мысль, что Вольф играет с ее Майлзом точно так же, как еще утром играл со Сташеком, ударила в голову жарким гневом. А то, что Майлз – один из самых умных ее подчиненных! – вот так вот запросто ему поддается… Ей до дрожи хотелось его пристрелить.
Она стремительно наклонилась и стукнула кружкой об пол, расплескав недопитый чай. Рэнделл подпрыгнул рядом.
– Идем, – сказала она ему.
Они пробрались к Вольфу, подождали, пока он обратит на них внимание, кивнет в ответ на их смирно и отвернется. Они стали вольно, и Оливия, словно ненароком, посмотрела на Майлза. Она вложила в свой взгляд все презрение, какое только могла собрать в себе, она наполнила его ненавистью, она добавила туда жажду убийства и много-много аместрийской честности. И она знала, что там знакомая Бриггсу синева.
Нет, Майлз ее не узнал. Он хотел отпрянуть, но только чуть дернул головой назад, встретив ее взгляд. Она знала, что пылает. Ей нужно было, чтобы он вспомнил, как пять лет назад его провожали точно такими же взглядами. Ей нужно было, чтобы он понял: вся их команда – такие же люди из Централа, что и пять лет назад. И что они способны растоптать его только потому, что он ишварит. И растопчут, пусть он только даст им малейший повод.
Легкая паника, отразившаяся в красных глазах, удовлетворила Оливию. Настороженность к соратнику сменилось настороженностью к неизвестному противнику – жаль, что поздновато. Оливия отвернулась, ожидая, когда же, наконец, их распределят в гостевой корпус, и она сможет отдохнуть и подумать более основательно. И когда они уже шли по коридорам, ее догнала еще одна мысль. Опрокинувшая в холодный пот. «Тридцать пять ишваритов. У меня в Бриггсе еще целое подразделение неумех из Ишвара. Мальчишек, которых непонятно кто подверг призыву. У меня тридцать пять мишеней для озабоченного Вольфа. Вот же ж черт!!!»
@темы: TV-2 (Brotherhood), Майлз/Оливия Мира Армстронг, Фанфикшен-автор
-
-
04.05.2012 в 11:14И отлично прописаны образы персонажей, как канонных, так и новых. Оливия прекрасна - такая живая и настоящая)
Буду ждать новых глав. Вдохновения вам побольше.
-
-
04.05.2012 в 11:16Спасибо.
-
-
04.05.2012 в 17:54Читается на одном дыхании, вам очень хорошо удается выражать свои мысли. Мне уже не терпится узнать, что будет дальше
-
-
05.05.2012 в 00:29Буду ждать ваши отзывы на след.главы.